— Ясно. Жди, я позвоню, чтобы выдали.
Да-да, английский, японский, теперь вот китайский, верховая езда, с полным для нее обмундированием и арендой пони, гончарное дело, мастер-классы у дорогущих учителей и прочее и прочее. Дай-дай-дай! Все бесстыжая брехня, опять скинет детей своим родителям, отстегнув сущие копейки и спустит все на барахло и гульки. И я ни хрена пока не могу с этим сделать, потому что наше гуманное государство и судебная система считает, что детей при разводе правильнее оставлять с матерью, особенно когда отец этой самой матери — все еще часть системы. И если не дашь сколько требует — начнет накручивать сына и дочь, хотя и так куда уж больше, смотрят на меня, как на монстра какого-то, от которого только и можно, что так и быть бабки брать. Хоть бери и похищай их и потом, всякими правдами и неправдами, за границу увози.
Отзвонился в главный офис и велел помощнице выдать Карине денег из налички в сейфе, которую откладывал на закупку пробной партии элитной итальянской фурнитуры. Заработаю еще, фигня делов, для того ведь теперь и живу.
Отдышался немного и повернулся к уже одетой в свое и покинувшей примерочную Лизе. Стоит с синим платьем и еще какими-то тряпками, перекинутыми через руку и ею же держа туфли. Смотрит пристально, ждет. Когда расплачусь. Еще одна женская особь, что видит в мужике исключительно кошелек. Меркантильная сучка, но все равно, п*здец же как хороша! Ну что же, девочка, тебе предстоит узнать, что я кошелек с большими запросами, и их предстоит отрабатывать. А ты, Боев, проспорил.
Глава 8
Лиза
Итак, у моего объекта охраны имеется бывшая по имени Карина и что-то он резко пал в моих глазах из-за тона, каким он с ней разговаривал. Хрен его знает, конечно, что у них там за отношения были и есть, но судя по тому, что смогла услышать — она у него денег просила. По логике — не на себя. Ну потому что с чего бы мужику давать этих самых денег жене или подруге, которая в эксах уже три года, просто так, от фонаря. Правильно, незачем, только при варианте общих киндеров. И Лебедева этот явно аж взбесило. При этом, он собирался на шмотки для меня вотпрямсчаз потратить сумму, на которую наша семья месяц проживет без особой экономии. То есть на детей от бывшей — жалко, на левую бабу — нет. Само собой, все по соусом “это для дела”, но я же не тупенькая на всю голову и дотумкала, что тот подкат к примерочной с туфлями именно уже конкретным подкатом и был, а не только провокацией для проверки моей стрессоустойчивости.
Бабушка, мамина мама, как-то сказала мне еще мелкой, что большинство мужчин любят своих детей от конкретной женщины, пока любят эту самую женщину. Ну или типа того. У Лебедева та же ситуация похоже. И понимание данного факта резко поубавило ауры героя из прошлого вокруг него. А он и сам был рад стараться над ее окончательным уничтожением. Закончив разговор, развернулся с перекошенной зверской рожей и с пару секунд пялился так, как будто наорать хотел. А потом ухмыльнулся так погано-погано, что даже попятиться приспичило.
— Ну, что выбрала, милая? — спросил с явной насмешкой, выхватил вещи у меня из рук.— Ну-ка, покажи.
Я остановила свой выбор на том самом синем платье (ибо хорош с меня стриптизов), а пока он рычал на бывшую, высмотрела, и поверху прикинула к себе офигенный шелковый брючный костюм насыщенного сливочного цвета и белый топ к нему, памятуя, что завтра же еще мероприятие с выездом в какой-то там загородный дом. Да туфли поменяла на подходящие к обоим нарядам и своего размера. Лебедев платье небрежно сунул девице-продавцу, а костюм повертел перед собой на вешалке, рассматривая с крайним пренебрежением.
— Не пойдет, — практически отшвырнул он его на ближайщую стойку и пошел вдоль ряда, а потом ткнул в нечто надетое на выставочный манекен. — Вот это хочу.
Я подошла поближе, рассмотрела и чуть не взбунтовалась. Хотел Лебедев комбинезон из какой-то чрезвычайно тонкой и струящейся ткани туско-золотого цвета, верхняя часть которого состояла по сути из двух немного присборенных полосок ткани, прикрывающих грудь и соединяющихся на шее. Сука, в таком же толком не наклониться, не резко повернуться, только и следи, чтобы не сдвинулось, и ты грудью не светанула. У меня же не нулевка.
— Вряд ли этот… шедевр подойдет мне, дорогой, — процедила я, стараясь не зашипеть гадюкой.
Не может же он не понимать, что для исполнения моих обязанностей этот прикид — полный отстой. Издевается уже что ли? Чего не сразу голой пойти?