А в глубокой подводной расселине у побережья Калифорнии зимы не было. В двух милях под водой все оставалось как и раньше – то же самое герметичное однообразие, в котором у своего черного гейзера с минеральным бульоном лежал и сокрушался об утраченной любви Морской Ящер. Он перестал общипывать со скал поросли глубоководных червей, и громадное тело его начало усыхать под тяжестью водяного столба и прожитых лет. Он решил никогда больше не двигаться с места – лежать там, пока сердце не остановится окончательно, а вместе с ним не прекратится непереносимая сердечная боль, – но сенсорные клетки на его потускневших боках уловили сигнал. Такого он не помнил по меньшей мере полвека – голос существа, на встречу с которым он больше никогда не надеялся. Ящер плеснул хвостом, стряхнул с себя корку черствого одиночества и тем органом, что прятался в глубине его мозга пресмыкающегося, разобрал сигнал – отчетливый женский голос. В грубом переводе его можно было понять только так:
– Эй, морячок? А хочешь, и тебе повезет?