— Разве тебе не понравилось? — спросил Акира, по-прежнему глядя в экран.
— А ты что, читал?
— Нет, не читал. Просто смотрел на твое лицо, когда ты читала…
Я гляжу на то, как моя строгая мягкость и Акирина мягкая строгость сосуществуют в закручивающемся вихре инь и ян. И даже если он потеряет свое умение и не сможет больше изготовлять амулеты — ну и что! Я не боюсь нищеты. В крайнем случае я всегда смогу подработать в баре.
Страшно другое. Вот ветка ивы залита солнечным светом, но уже в следующую секунду ее рвет и терзает ветер. Сакура только распустилась и уже увяла. Я боюсь течения времени.
Я боюсь прихода ночи, как всегда извещающей меня о разлуке с ним, уставившимся в телевизор. О разлуке с воздухом этой комнаты, пронизанной лучами заходящего солнца. Вот что самое печальное в нашем мире.
Но вот Акира предлагает:
— Слушай, давай сегодня поужинаем в «Хижине Тедзю». Там такая вкусная лапша
— Давай, — радостно отвечаю я и в одну секунду забываю о вечной мировой скорби. Забываю о том, что скорбь эта никогда не исчезнет. И когда я уже окончательно обо всем забываю, мы вдвоем отправляемся лакомиться лапшой.
Баллада большой реки
Сейчас я уже и не вспомню, когда именно словосочетание «среднестатистический половой акт» потеряло для меня какой бы то ни было смысл. Я перепробовала все: мужчин, женщин, групповой секс, секс на свежем воздухе, секс за границей, трах под действием дури, секс в наручниках и тому подобное, кроме по-настоящему опасных для жизни способов. Оглядываясь назад, я не понимаю, когда я успела все это проделать.
Однако я уяснила для себя, что в нашем мире есть очень много людей, которые всю свою жизнь, до самой смерти, посвятили какому-нибудь поистине грандиозному делу: будь то выпечка хлеба, игра на скрипке или работа с глиной. Профессионалы, любители, тонкие натуры и простаки — эти люди нашли свое призвание в жизни, отдали все свои силы Делу с большой буквы. Только такой человек может сказать, что он по-настоящему прожил жизнь.
Эти люди обрели так называемый «Путь».
Каждый из нас ищет в жизни свое призвание — должно быть, поэтому мы и живем до сих пор. И мне кажется, что моя увлеченность сексом была не чем иным, как поиском Пути.
Я вспоминаю сцены из своей прошлой жизни. Людей, с которыми жила в то время. Чувства, которые тогда испытывала. Отчетливей всего сохранились в моей памяти моменты наивысшего блаженства, когда уже не чувствуешь себя, а тело словно тает, сливаясь с душой.
Укоризненная голубизна неба. Сияющий сквозь зелень листьев свет. В полдень мне было особенно грустно. Грустно настолько, что я была готова исчезнуть насовсем. Казалось — все вокруг напоминало о моем позоре.
Но не подумайте, что мне просто захотелось поговорить о сексе.
Я вообще считаю, что посвятила себя этому в какой-то мере случайно. Сложись обстоятельства иначе, и вместо занятий сексом было бы что-то другое. Мне просто требовалось как-то использовать свою бьющую через край энергию.
Не скрою: бешеное желание, доводившее меня до умопомрачения, служило наилучшим способом расслабления. Возбужденная до предела — то под воздействием новых поз, то под влиянием новых партнеров, — я чувствовала, как мое тело воссоединяется, срастается с моим внутренним «я».
Кончилось все тем, что в какой-то момент у меня возникли серьезные проблемы с печенью, и я перестала ходить на «сборища» и начала новую жизнь. Именно проблемы со здоровьем стали причиной отказа от моих прежних увлечений.
После выздоровления я устроилась служащей в одну из больших фирм. Эта фирма занималась высокими технологиями, программированием и тому подобными вещами. Разумеется, меня взяли туда по рекомендации моего отца.
Когда я разговаривала о жизни со своими новыми подружками, мне часто приходила в голову мысль, что я гораздо искушенней в вопросах секса, чем все они, вместе взятые. Раньше, когда я, как помешанная, безостановочно трахалась направо и налево, у меня не было времени сравнивать себя с другими. Но ведь это естественно: чем больше ты занимаешься чем-то, тем больше опыта приобретаешь, становишься мастером своего дела. Все забавы моих сверстниц казались мне детскими играми. Все, что они могли рассказать по поводу того, «сколько раз» или «в каком месте», было для меня повторением пройденного (когда? с кем? — уже не помню). И я думаю, что этот незаметно накопленный опыт придавал мне уверенности в себе.
Потом у меня появился жених. Мы познакомились год назад, а встречаться начали через месяц после знакомства. Наша первая встреча была живописна, словно картина. Тогда он работал в одной из компаний, сотрудничающих с нашей фирмой. Его старший брат (между ними была разница в год) только-только заступил на пост директора этой компании, заняв место отца.
В июле прошлого года их отец скончался, и меня отправили на церемонию похорон в качестве представителя нашей фирмы.
Никогда раньше я так не переживала на похоронах.
Мне не довелось познакомиться с покойным при жизни, но я не раз слышала, что он был прекрасным человеком. О нем также говорили, что он принимал подчас смелые, но верные решения, что работать с ним было одно удовольствие и что это был человек самых честных правил. Но даже если бы я этого никогда не слышала, я все равно догадалась бы о его душевных качествах — достаточно было одного взгляда на собравшихся в тот вечер на церемонию.
«Вот что такое настоящие похороны», — подумалось мне.
Все присутствующие как один искренне оплакивали покойного (который если и согрешил при жизни, то об этом уже никто не помнил), скорбели о нем, молились за упокой его души. Это зрелище, на мой взгляд, было даже слишком красивым. Человеческая жизнь — от рождения через зрелость до самой смерти — показалась мне вдруг донельзя прекрасной. Чересчур прекрасной. Я думаю, что за несколько часов, проведенных у гроба покойного, он сам и все мы, почтившие его память, обрели прощение.
Как и подобало случаю, кругом лежали венки из живых цветов. По залу печально разносились торжественные сутры. Каждый из нас чувствовал, насколько важно было для него присутствовать здесь в этот момент спонтанного единения.
Мне неловко говорить об этом, но похожее чувство, когда энергия большого количества людей собирается в один мощный, кристально чистый поток, я испытывала в прошлой жизни только во время бешеных оргий.
Мой будущий жених был вторым сыном в семье, поэтому во время похорон он оставался рядом с матерью, нежно поддерживая ее под руку. Супруга покойного, хрупкая женщина в возрасте, выглядела неожиданно молодо. От ее фигуры, облаченной в траур, веяло изящной, элегантной грустью. Эта женщина любила мужа, но вместе с тем она была готова принять его смерть — это показалось мне таким прекрасным…
Он тенью сопровождал свою мать. Траурные одежды, подобно глазури на чайных чашках, были цветовым воплощением их состояния, подчеркивали охватившее их горе. Я засмотрелась на эту пару. Мне казалось, что они находятся в эпицентре энергетического вихря, и я не могла оторвать от них взгляд ни пока жгли благовония, ни когда выносили гроб. Именно энергия, исходящая от них двоих, объединила людей. Заставила всех присутствующих восхититься той жизнью, что прожил покойный.
Я знала наверняка, что он (в будущем жених, но кто же мог знать об этом тогда?) обратил на меня внимание. Так всегда происходит — если смотришь на кого-нибудь неотрывно, в конце концов он тебя заметит. Поймав его взгляд, я почувствовала непреодолимое желание поговорить с ним наедине.
Мы были почти одного возраста, но он так достойно переживал постигшее его горе, что это вызвало во мне немалое уважение и одновременно чувство сострадания к нему. Хотя на церемонии присутствовало много людей, мне показалось, что в глубине души он очень одинок и, кроме меня, нет никого, способного понять его настоящие чувства. Как бы ни было велико столпотворение вокруг, ты всегда узнаешь своего единомышленника. Казалось, мы плывем по людскому морю друг другу навстречу. Такие чувства испытывают очень близкие люди, встретившиеся после долгой разлуки.