Каждое утро я приходил к Докторше и садился на стул, напротив. Она что-то писала в своих бумагах, а я думал, что хорошо бы побыстрей начать разговор и побыстрей соответственно отделаться.
Она задавала мне свои вопросы, а я старательно отвечал. Мне казалось, что если мы с ней будем подолгу говорить, то она поймет, что я нормальный. И одновременно у меня возникла мысль, что если постараться, то со временем мы станем друзьями.
Словом, я почему то почувствовал, что скоро наступит миг, который изменит всю мою жизнь.
Двумя пальцами докторша постоянно поправляла прядь волос - ее привычка, разившая, наверно, многих мужчин.
Она коротко поднимала голову, отрываясь от бумаг. При этом смотря как-то сквозь меня. Ее глаза блуждали в темноте. Я подумал тогда, что должно быть страшно жить в мире, в котором для тебя нет пристанища.
Но было в ней какое-то особенное очарование. Женская прелесть. И была она в общем то красивой.
А поначалу наши беседы ограничивались сухими анкетными данными. Она спрашивала - я отвечал, дожидаясь момента, когда можно будет улизнуть от ответа. Самому же хотелось побольше разузнать о ней самой. Такой хитрый перекрестный допрос.
Что-то еще случилось в тот день. Я уже не помню.
Багровый кошмар вырастал из одежды единственной черной точки. Нечто выплескивалось наружу из безвольной и слишком смиренной души.
Вероятно, когда Бог распределяет звания среди людей, именно тогда Он говорит: "Этому предначертано".
До сих пор меня не касалась Его тяжелая десница. Или я этого не замечал. Мои старания - плод моей больной фантазии. Но участь несчастных я разделю вместе со всеми.
Глава пятая
ПРОШЛОЕ
Долгими старанием и упорством я добился того, что смог находить общий язык с людьми, которые мне были совершенно безразличны. Таким образом я познавал мир. И потому последовательно, следуя общим требованиям, я понемногу заглушил в себе протесты и непонимание.
Но все же что-то надломилось в моей душе. Что-то происходило с совестью.
Воля, подчиненная чуждой силе. Черной силе. Когда эта сила вытравливает последовательно и старательно всё, что может обеспечить мое счастье.
Могущество сущности мира становилось то бесконечно огромным, то вдруг сужалось до ничтожности и малодушия.
Я превращался во что-то механическое, лишенное эмоций и чувств. И потому я стал подозревать, что если миг освобождения и наступит, то радость окажется слишком жалкой. И вероятно, на следующем витке не избежать нового подчинения.
Пробую прикоснуться к потусторонней стороне бытия - молитва - возвращаюсь в реальность, и меня начинает тошнить от тупости, маразма и дебилизма.
Жалко, что я не могу рассказать Докторше всего этого. Но она, похоже, научилась читать мои поверхностные мысли. Сказанное мной на диктофоне звучало так: " Я очень терпелив и старателен. Я учился почти отлично до десятого класса. Две- три четверки в четверти. Но потом что-то во мне сломалось, и я скатился на тройки. От ужасной катастрофы с выпускными экзаменами меня, как ни странно, спасла черепомозговая травма. Может быть, она стала причиной моей болезни?" - спрашивал я у Докторши.
- Может быть. Это мы и должны с вами выяснить.
- Кто это мы? - спросил я ее прямо.
Она, вероятно, хотела сказать: " Я и мои коллеги", но на мгновение задумалась, улыбнулась и ответила:
- Я и вы.
Хитро. Не правда ли?
Докторша понимала, что грубые и бесчеловечные методы её профессии уничтожают в ней лучшее, из того, что дала ей природа.
- Я был свидетелем, как твои собратья убили ребенка, - сказал я.
Она, конечно из приличия, сделала вид, что её тронули эти слова. Даже капелька, похожая на слезу показались в уголке её глаз, но через мгновение исчезла.
С этого момента между нами стали обозначаться серьезные отношения, С её стороны это было безумием, с моей - двойным. Катастрофа.
Если бы Она могла понимать и чувствовать, то никогда не связалась бы с таким человеком как я.
Может, ей показалось, что со мной что-то происходит? Неужели она станет лезть ко мне в душу? И скорее всего Она поняла - что со мной происходит?
Когда я заподозрил всё это недоброе, то сменил маску - сделался равнодушным как жлоб и предупредительным как любовник.
Спрашиваю:
- О чем мы завтра будем говорим?
- Завтра и узнаете.
Меня стали считать за ненормального еще лет в четырнадцать. А до этого всё в моей жизни было в порядке. И это мнение обо мне случилось, кстати, с подачи моей родной бабушки - она както сказала соседям: " Да не трогайте вы его. Он же дурачок".
Может такое быть? Случались, правда, небольшие неприятности еще в совсем малолетнем возрасте, и были за мной замечены некоторые странности, которые мешали чувствовать окружающее пространство. Но жизнь была нормальной и ровной. Я даже поступил в военное училище.
Что же потом произошло? Я думаю, ответ на этот вопрос был интересен и Докторше.
Только чуть позже я понял, в чем было дело - у меня не было убеждений. Только наблюдения. И когда разум стал мутиться сам собой, то я стал себе выдумывать убеждения.
Однако моя игра обнаружилась посторонними. И тогда я отказался от этих наигранных убеждений. Залезать к себе в душу и ковыряться там тоже непросто. Надо это делать умеючи.
Теперь я с такой радостью и болью одновременно вспоминаю о моих "трудных" детстве и юности. И, клянусь, я ни в чем не виноват. Мне подобная жизнь была предначертана. Только внешнее сходство делало мою судьбу похожей на судьбу людей ищущих "правду".
Сегодня Докторша пыталась убедить меня, что я напрасно разыгрываю комедию. И что мне нужно набраться сил и во всем признаться. А это значит остаться тут навсегда. Я Ей прямо сказал: " Разве не боится она Бога? Ведь на том свете, вероятно, встретимся ". Нет. Она, конечно, не испугалась, такие люди ничего не боятся. Но мысль мою поняла - что и мне бояться было нечего. И я буду упираться до конца.
Хорошо. Теперь Она будет со мной по-другому разговаривать. Может даже сообщником станет. Ловко Она меня подцепила.
И как следствие - приступы презрения. Она, оказывается, глупа и некрасива.
Я не сострадал ей. Мне, напротив, порой хотелось ущипнуть её, посмеяться, лгать, обидеть, убить. Но это пока были игривые мысли.
Однако я испытывал сомнения - тот ли не тот объект я выбрал для своих мелочных разборок. Скука - вот что губит, опустошает, лишает постоянства. Однако умение создавать свой идеал в страданиях - работа, приносящая богатые и ощутимые плоды.