С течением времени его депрессия становилась все глубже. Он перестал обедать с женой и дочерью, и, напившись, уходил из дома, когда ему вздумается, чтобы зайти в какой-нибудь кабак в центре города или даже потратить таящие деньги на проститутку. В нем уже не было прежнего очарования, и только безответственность осталась прежней. Однажды юную Бесс вызвали из класса и привели к директору, где сообщили ужасную новость. Ее дом сгорел, родители погибли, так как пламя охватило ветхое строение до того, как приехали пожарные. Решили, что пожар начался в кабинете Боба Деймерона, где он заснул пьяным с зажженной сигарой в руке и уронил ее на ковер, решив таким образом судьбу свою и жены. Послали за кузиной матери, и состоялся семейный совет, решивший судьбу девочки. Для нее не было будущего в Луизиане. Члены семьи, доходы которых позволяли содержать ее, жили в Калифорнии, в бедном районе на окраине Сан-Диего.
На похоронах присутствовало много друзей и родственников, включая и тех старых друзей по бизнесу и политике, которые совсем недавно повернулись спиной к Бобу, и женщин, которые скучали и будут скучать без тонкой улыбки Боба и его мужского очарования. Через час после похорон маленькая Элизабет сидела в поезде, направляющемся в Калифорнию, под защитой тетушки, перед которой выросла малоприятная перспектива – искать, чем прокормить еще один рот. Временное пребывание Бесс Деймерон в сердце великого Среднего Запада завершилось, как и маленькой Лауры Белохлавек шестью месяцами раньше.
II
Служба новостей Би-Би-Си, 10 июня 1937 года
«У англичан особая причина радоваться сегодня, когда Рейд Ланкастер, специальный советник президента Рузвельта по англо-американским связям, прибыл в Саутгемптон со своей семьей, чтобы встретиться с королем, премьер-министром Чемберленом и членами парламента по вопросу об инициативе в пользу „Нового курса“ Рузвельта, призванного начать программу по созданию новых рабочих мест для британских граждан и организации благотворительных фондов для нуждающихся граждан Британии. Ланкастер, известный финансист, чья родословная тянется от двух легендарных династий Стюартов и Ланкастеров, высадился на берег к радости большой приветствующей его толпы. Рядом с ним его жена Элеонор, урожденная Брэнд, наследница знаменитого преуспевающего американского бизнесмена в области косметики, его старший сын Стюарт, симпатичный молодой человек двадцати одного года – студент Йельского университета, одиннадцатилетний Хэйдон и пятилетняя Сибил, очаровательный белокурый чертенок, которая стала объектом обожания репортеров с той самой минуты, как ножка ее ступила на землю Англии. Ланкастеры пробудут в Лондоне более пяти недель, так как Рейд Ланкастер работает над внедрением программы, которая была названа „возвращением к жизни Британии из экономического застоя“. Мы приветствуем эту семью из эмигрировавших когда-то британцев и желаем им хорошо и продуктивно провести здесь время».
– Эй, кончай трепаться, мама зовет тебя.
Стюарт Ланкастер стоял в дверях в черном галстуке и фраке. У него была красивая фигура развитого не по годам двадцатилетнего юноши, орлиный нос, черные волосы и сверкающие черные глаза. Он улыбался, глядя на своего младшего брата. Все, чего ему не хватало для полного блеска – это цилиндра, который он вскоре должен был надеть, чтобы пойти на гала-прием, запланированный в Букингемском дворце.
Как бы то ни было, одежда, которую навязывали эти строгие британские формальности, шла ему, несмотря на его спортивную манеру держаться. В конце концов, даже само имя говорило о глубоких британских корнях его семьи. Оно было большой редкостью на длинной ветви Стюартов и занимало привилегированное место на семейном древе – Ланкастеры упрямо изменили произношение своей фамилии два столетия назад, чтобы скрыть женитьбу их отпрыска на представительнице враждебного клана Стюартов.