– Но ты слишком много с ним общаешься, – заметил Тим.
– Да, конечно, – согласилась Лаура. – Но это лишь из-за фотографии. Я не воспринимаю Томми как мужчину. Он мой служащий, коллега. Иногда – учитель. Его личная жизнь меня совершенно не касается.
– Ты много времени проводишь в его лаборатории.
Лаура заметила, что в голосе мужа появились нотки подозрительности. В то же время она поняла, что ее выходы с фотоаппаратом в последние месяцы не прошли незамеченными и, очевидно, тоже повлияли на отношение к Томми. Но Тиму и в голову не приходило, насколько же абсурдны его подозрения.
Тем не менее она заняла оборону.
– Тим, ты сошел с ума, – сказала она. – Ты делаешь из мухи…
Слишком поздно она поняла, что неверно выбрала слова. Тим тяжело поглядел на нее. Взгляд его потемнел и стал подозрительным. Он как будто мерил ее взглядом издали, как противника из внешнего мира. Что-то холодное и неприятное было в его взгляде, что-то почти граничащее с ненавистью. Хуже всего было то, что взгляд этот полностью вывел ее из равновесия.
Лаура начала ощущать глубину его тревоги.
– Тим, пожалуйста, не смотри на меня так. Пожалуйста.
К ее огромному облегчению, лицо его смягчилось. Он взял ее за руку.
– Дело не в тебе, – сказал он. – Это то, о чем я тебе пытался сказать. Я доверяю тебе полностью, Лаура. Но другие люди… Вот в чем дело. Я привык не доверять людям до тех пор, пока не смогу убедиться, что они достойны этого.
– Но Томми Стардевант? – спросила она в отчаянии, сжимая его руку. – Неужели ты не понимаешь, что заблуждаешься?
Он отвернулся, как будто желая изменить тему разговора. Лаура поняла, что они просто не понимают друг друга, что произошло недоразумение. Но она не представляла, как же достучаться до него, как заставить его забыть о своих глупых подозрениях.
В конце концов он глубоко вздохнул и повернулся к ней.
– Лаура, – сказал он. – Мне трудно говорить, но я все равно тебе скажу. Я хочу, чтобы у нас был ребенок. Уже два года… Тогда, наверное, нам станет легче.
Его слова задели нужную струну. Лаура подозревала, что он давно об этом думал. Они хотели, чтобы у них родился ребенок чуть ли не со дня свадьбы. Оба они хотели его, поэтому внимательно следили за календарем, Лаура обращалась и к гинекологу за советом. Но до сих пор никакого результата не было.
Доктор, гениальный врач из Аппер Вест Сайд по имени Энсор, успокаивал Лауру:
– Мы не можем торопить Мать-природу. Подобные вещи требуют времени. Если вы станете торопиться – может быть только хуже. Расслабьтесь, Лаура.
Первые несколько месяцев Лаура верила ему. Но среди ночи она вспоминала о том, что сделала над собой давным-давно, после романа с Натаниелем Клиром. Ей никогда не приходило в голову, что тем самым она нанесла вред своему собственному телу, что горе ее заключается не только в потере ребенка. Сейчас эта мысль болью отозвалась в ее душе. И она нарастала с течением времени.
В конце концов, сделав над собой усилие, она обо всем рассказала доктору Энсору.
– Неужели вы думаете, я не знал об этом? – улыбнулся он. – У меня есть глаза и немалый опыт общения с женскими телами. – Мне надо было давно обратить на это ваше внимание, – произнес он. – Но я чувствовал, что вы не хотели говорить о прошлом, Лаура. Но я не нашел никаких доказательств того, что ваш аборт каким-то образом повлиял на вашу способность к зачатию. Человек, который сделал операцию, сделал это незаконно, но дело свое он знал. Мне кажется, что ваши волнения как раз и мешают вам зачать ребенка. Поверьте мне, тело женщины – тайна. Эмоции могут играть столь же великую роль, что и физические проблемы, и могут помешать зачатию. Поэтому постарайтесь расслабиться. Мрачные мысли – ваш самый большой враг.
Он внимательно поглядел на нее.
– Ваш муж знает об аборте? – спросил он.
– Я… нет, – ответила Лаура, стыдясь правды.
– Думаете, он не понял бы? – доктор испытующе улыбнулся.
– Нет, не думаю…
– Значит, все в порядке. Успокойтесь и следите за календарем. Попросите, для полной уверенности, чтобы ваш муж тоже проконсультировался у врача.
Тим последовал совету, не преминув выразить недовольство по поводу сомнений в его мужественности. К счастью, результат оказался положительным. С тех пор они с Лаурой не прекращали своих попыток и не говорили больше ни о своих тревогах, ни о своих сомнениях. В конце концов, не так уж давно они и женаты. Все требует времени, как любит говорить доктор.
Но сейчас, после вспышки гнева, когда Тим опять заговорил о ребенке, Лаура ощутила приступ вины.
– Тим, – произнесла она, – я больше всего на свете хочу ребенка. – Возможно, я даже слишком его хочу. Доктор Энсор так же думает.
– Возможно, тебе известно и то, что я тоже очень хочу ребенка, – сказал Тим, щедро перекладывая вину на себя. – Я не думаю, что со мной очень легко жить, Лаура.
– Как же ты можешь так говорить? – возразила она. – Ты самый прекрасный муж в мире. Каждый день жизни с тобой – радость.
Так око и было – до сегодняшнего вечера. Он поглядел на нее. Каким-то образом они поняли, что вернулись к началу разговора.
– Тогда, пожалуйста, сделай мне одолжение, – попросил он.
– Что именно? – спросила Лаура.
– Люби меня, – сказал он, и в его прекрасных глазах грусть смешалась с мольбой. – Люби меня так же, как я тебя, и прости за то, что я вел себя, как тупой грубиян. Забудь о той глупости… какого дурака я свалял сегодня вечером. Все, что мне нужно в этом презренном мире, Лаура, это твоя любовь. Ты мне веришь?
– Тогда тебе не о чем беспокоиться, – сказала она, теснее прижимаясь к нему. – Она принадлежит тебе. Навеки.
– Ах, – вздохнул он, обнимая ее. – Моя Лаура.
Через полчаса они лежали вместе в постели. Он уже спал, а она прислушивалась к его ровному дыханию.
Она смотрела на него, удивляясь и радуясь одновременно. Ей нечего бояться в жизни до тех пор, пока он рядом с ней.
Сон не приходил к ней. До глубокой ночи она смотрела на его красивое спящее лицо, пытаясь угадать, что может сниться ему.
В окнах забрезжил болезненный серый рассвет, когда Лаура, наконец, забылась беспокойным сном.
VIII
Вечером на другой день Тим постучал в дверь студии Томми Стардеванта.
Помещение, напоминающее логово зверя, находилось на последнем этаже здания в районе нижнего Манхэттена. Оно было завалено стойками, осветительными приборами, скатанными в рулоны задниками для макетов. На маленьких столиках теснились пустые пивные бутылки, чашки из-под кофе и пепельницы, полные окурков. На стенах висели плакаты, демонстрирующие работы Томми и других фотографов. Выйдя из темной комнаты, Томми несколько сдержанно поздоровался с Тимом.
– Что нового? – спросил он, тщетно пытаясь скрыть явную неприязнь за бодрым дружеским тоном. – У тебя есть что-нибудь для меня?
– Всего-навсего мои извинения, – сказал Тим. Он так и стоял в своем кожаном пальто и не собирался его снимать.
Грязной тряпкой Томми вытирал руки, запачканные проявителем. Он внимательно посмотрел на Тима.
– В них нет необходимости, – сказал он. – Кто из нас не поддавался вдруг раздражению, Тим. Такая уж у нас работа. Мы все в последнее время слишком устали. Мне не следовало приходить туда без твоего ведома.
– Нет, – Тим твердо качнул головой. – Ты делал свою работу. Ты имел полное право находиться там. Это я вмешался не в свое дело. Я был не прав. Вина полностью лежит на мне. Но в одном я с тобой согласен, Томми. Я слишком устал. Мне в голову начали приходить дурные мысли. Я знаю, что между тобой и Лаурой ничего нет. Она высоко ценит твою работу и благодарна тебе за помощь, которую ты оказал ей, – так же, как и я.
– Да что ты, – Томми с усмешкой пожал плечами, – это она дает мне сто очков вперед. Я еще никогда не встречался с таким прирожденным фотографом. Я научил ее всего нескольким техническим приемам. У нее свой взгляд.