«Господи, помоги мне», – молился Тим, видя, как его жена отдаляется от него, и полагая, что только воля Бога может вернуть ее обратно.
XIV
В эту пятницу Лаура должна была идти на прием к врачу.
Ей пришлось пережить большие внутренние колебания, чтобы решиться пойти на этот прием. Ее щека и глаз все еще были черно-синими от удара Тима, а у нее не было ни малейшего желания отвечать на вопросы внимательного доктора.
На прием она записалась уже три недели назад, а доктор Фрайд был так занят, что следующей встречи с ним она могла добиться не очень скоро. Это и заставило ее не отказываться от приема в назначенное время. Ее очень огорчали приступы слабости в последние недели, поэтому ей хотелось выяснить возможность анемии или других физических неприятностей. В действительности же она предполагала, что у нее стрессовое состояние и это являлось причиной всех ее проблем со здоровьем. Поэтому ей хотелось услышать мнение доктора Фрайда о своем здоровье.
После того, как медсестра измерила ее кровяное давление, она длительное время сидела на смотровом столе, одетая только в предложенный ей халат, и разглядывая себя в зеркало. Она выглядела бледной и слишком похудевшей. Черно-синяя отметина на ее лице выделялась довольно отчетливо, несмотря на все ее попытки скрыть ее косметикой.
Когда врач вошел, то сразу же спросил:
– Что с вами случилось?
Лаура не была искусной обманщицей, но сделала старательную попытку.
– Я ударилась о свою собственную камеру вчера в студии, – сказала она. – Произошла такая дурацкая случайность… Я потеряла равновесие, и она упала на меня.
– Хм… – пробормотал он, потрогав пострадавшее место у глаза. – Выглядит не слишком плохо… Пройдет через два или три дня. Вам повезло, что камера не задела сам глаз.
Его бровь приподнялась.
– Ваш муж все еще бьет вас?
Она рассмеялась. Доктор Фрайд был замечательным шутником, которому нравилось отвлекать ее смешными историями во время обследования. Но она знала, что, скрываясь за маской юмора, он очень внимательно исследовал пациента. Она надеялась, что легкая улыбка на ее лице скрывает ее восхищение им.
После обследования он указал ей на одежду, и через некоторое время они встретились в его кабинете.
– Итак, – начал он. – Вы чувствуете себя уставшей. Просто изможденной. Не совсем спокойной. Вы слишком напряженно работали?
Она кивнула.
– Боюсь, что в этом нет ничего нового, – добавила она.
– Ваш супруг обходится с вами хорошо? – спросил он, довольно критически осматривая ее из-за письменного стола.
– Превосходно, – удалось произнести ей.
Возникла пауза. Лаура была готова переменить тему разговора, которая ей не нравилась, но никак не могла найти нужных слов.
– Какие-нибудь жалобы? – спросил доктор. Она покачала головой.
– Головокружение? Туманное видение иногда? Тошнота?
– Нет…
– Когда были последние месячные? – спросил он. Она полуприкрыла глаза, подсчитывая в уме.
– Больше трех недель назад, – был ее ответ. – Кажется, так.
– Я предполагаю, что несколько раньше, – возразил он. – Лаура, я не могу быть уверенным, пока вы не пройдете тесты у доктора Энсора. Но у меня такое предчувствие, а оно меня еще никогда не подводило, что причиной вашей слабости является то, что внутри вас сидит маленькая личность, которая нуждается в вашей поддержке.
Лаура в шоке посмотрела на него.
– Вы считаете, что я беременна?
– Это мое предположение, – возразил он. – Но сегодня днем вы встретитесь с доктором Энсором. Что у нас происходит, мы узнаем послезавтра. Вы можете подождать эти дни?
Лаура видела себя в зеркале. Она была белой как привидение, черно-синяя отметина на лице выглядела еще более контрастной и ужасной. Но глаза излучали какой-то новый свет.
– Да, я могу подождать, – сказала она в ответ.
– Хорошо. Теперь постарайтесь расслабиться и не попадайте больше под камеру, – сказал он. – Сейчас не время для подобных случайностей.
Лаура кивнула.
– Я обещаю.
– Прекрасно. Теперь где-нибудь подождите до приема у врача и подумайте, как сообщить эту новость вашему супругу.
Когда она покинула кабинет, то последние слова доктора наполнили ее каким-то болезненным чувством, мучившим ее последнюю неделю.
Да, она должна рассказать об этом Тиму.
Теперь все изменится.
XV
«Нью-Йорк Таймс», 5 апреля 1958 года
«Ланкастер потряс штат победой в первичных выборах. Боуз объявил себя независимым.
Победив вчера с большим преимуществом на первичных выборах Демократической партии, Хэйдон Ланкастер нанес поражение сенатору Эмори Боузу, бросив вызов кучке демократов.
Победа Ланкастера потрясла всех тем, что сенаторы-демократы уже несколько поколений не проигрывали первичных выборов. Никто из предшественников Эмори Боуза на таких постах, как председатель сенатского Комитета по ассигнованиям и высокопоставленный член Комитета по иностранным делам, никогда не проигрывал первичные выборы.
Эксперты все еще анализировали причины победы Ланкастера. Этому способствовало эффективное объединение при организации кампании молодости и политических взглядов Ланкастера с его личной искренностью и готовностью честного сотрудничества с функционерами партии.
Но к одному общему выводу пришли все обозреватели выборов – избиратели-демократы сами провели различия между обоими претендентами. К высокому общественному рейтингу Ланкастера добавились еще и промахи предвыборной кампании Эмори Боуза – кампании, в которой он предлагал сделать выбор не между двумя мужчинами, а между Добром и Злом.
Вчерашние выборы побили все рекорды первичных выборов у демократов. Обозреватели с избирательных участков сообщали, что отдать голоса пришло неожиданно много женщин-демократок. Если принять во внимание популярность Ланкастера среди женщин, то это давало ключ для понимания его неожиданной победы. Но первичные выборы были только прелюдией настоящей борьбы за место в Сенате.
Даже когда в ранние часы того утра Эмори Боуз понял, что потерпел поражение, он сразу же объявил, что будет сражаться за Сенат независимым кандидатом. Он призвал остаться с ним своих многочисленных сторонников и заверил, что ни при каких обстоятельствах не откажется от борьбы на всеобщих выборах, при этом он освободил своих избирателей от обязанности поддерживать Ланкастера как кандидата Демократической партии.
– Мое мнение о Хэйдоне Ланкастере как человеке и общественном деятеле хорошо известно всем, – заявил Боуз. – Я окажу плохую услугу своим сторонникам и всем жителям штата, если не сделаю всего, что в моих силах, чтобы не дать этому человеку получить место в Сенате США. Сознание того, что я в одиночестве противостою ему, дает мне силы и уверенность в предстоящей борьбе с ним.
Эмори Боуз предпринял попытку превратить свою вендетту в крестовый поход против Хэйдона Ланкастера. Этот поход должен будет длиться до ноябрьских выборов в Сенат США».
Хэл Ланкастер попал из огня да в полымя.
В течение недели, следовавшей за первичными выборами, его победа над Эмори Боузом стала все меньше походить на триумф и все больше на прелюдию сражения, в котором он, Хэл, имел мало шансов на успех. Рядом с Боузом, независимым кандидатом, но все еще распоряжавшимся голосами многих верных ему демократов, он не мог рассчитывать на полную поддержку партийных организаций в борьбе против республиканского кандидата Лоренса Ингерсолла. Выборы окажутся гонкой про трем дорожкам, и очень плотной.
Ингерсолл, преуспевающий промышленник с большим количеством собственных денег, считался соперником без шансов на успех, пока Боуз не объявил о своем решении. Теперь его нужно было рассматривать как темную лошадку в этой напряженной гонке, в которой сторонники Республиканской партии сделают все возможное для победы Ингерсолла.
Как и Эмори Боуз, Ингерсолл был политиком консервативного толка. Как бы то ни было, Хэла оба кандидата рассматривали как левого радикала. Голоса, потерянные им из-за своего возраста, его неопытности в политических интригах в Нью-Йорке и противоречивого имиджа, конечно же, отойдут к Эмори Боузу. Рассматривая ситуацию с такой позиции, Боуз имел ко всеобщим выборам большие преимущества, несмотря на свое поражение на первичных.