Корабль в очередной раз доказал, что в его программах потоком идут сбои. У Корабля маразм начинается от старости. Его, Оукса, корабельного капеллан-психиатра, его же корабль пытался отравить! Всех остальных сосцы кормили – нечасто и понемногу, но все ж. Даже он сподобился однажды, прежде чем стать кэпом, и по сию пору помнил этот богатый, сытный вкус. Немного похоже на ту дрянь – «порыв», что Льюис разработал в попытках повторить эликсир и добывает теперь на нижстороне. Дорогая штука – «порыв». Расточительно дорогая. И все равно не эликсир. Никоим образом.
Он глянул на вогнутый экран комконсоли и увидал в нем собственное искаженное отражение – пузатый и плечистый мужчина в парусиновом комбе, казавшемся в тусклом свете грязно-серым. Черты лица его были резки – тяжелый подбородок, широкие губы, орлиный нос и нависшие над черными глазами кустистые брови. Оукс коснулся седеющих висков. Искаженное отражение будто усиливало унижение, которому подверг его Корабль. Экран отражал его страхи.
«Я не позволю чертовой железяке меня дурачить!»
Его снова затрясло. Корабль достаточно долго отказывал ему в пропитании из сосцов, чтобы Оукс понял смысл нового послания.
Он вспомнил, как остановился с Хесусом Льюисом у стойки коридорных сосцов.
– Не трать ты время на эти штуковины, – усмехнулся Льюис. – Нас с тобой они кормить все равно не станут.
– Это мое право – тратить время! – озлился Оукс. – Не забывайся!
Засучив рукав, он сунул руку в приемник. Сенсор, цепляясь за запястье, царапнул кожу. Стальное острие нашарило подходящую вену, укололо и отошло, и отпустили крепления.
Иные сосцы выдвигали плазовые патрубки, но этот наполнял эликсиром, смешанным и подобранным точно для нужд тела просителя, контейнер за закрытой панелькой.
И панель отворилась!
– Ну, – ухмыльнулся, как ему помнилось, Оукс, глядя на изумленного Льюиса. – Наш корабль, кажется, понял, кто тут главный.
Он одним глотком осушил контейнер.
«Что за мерзость!»
Рвотные судороги сотрясли его тело. Выступивший пот намочил комбинезон, и горло перехватило.
Но все прошло очень быстро. Льюис в немом изумлении уставился на заливавший ботинки Оукса и пол туннеля поток блевотины.
– Ты видел? – прохрипел Оукс. – Корабль пытался меня убить!
– Расслабься, Морган, – бросил Льюис. – Опять, наверное, сломалось что-то. Я вызову к тебе медтеха и ремонтного робокса для этой… хреновины.
– Я сам врач, черт тебя дери! Не нужен мне никакой медтех! – Оукс пытался оттянуть на груди замаранную ткань комба.
– Тогда пошли к тебе в каюту. Надо тебе провериться и… – Льюис умолк, глядя Оуксу через плечо. – Морган, ты ремонтника вызывал?
Оукс обернулся. К ним приближался корабельный робокс – бронзовая черепаха метровой длины с зажатыми в манипуляторах инструментами зловещего вида. Машина странно двигалась от стены к стене, точно пьяная.
– Что еще с этой штукой не так? – пробормотал Льюис.
– Он на нас нападет, – прошептал Оукс, хватая Льюиса за руку. – Пошли отсюда… медленно, тихо.
Они отошли от стойки сосцов, не сводя глаз с видеокамеры и шевелящихся манипуляторов робокса.
– Он не остановился, – сиплым от страха шепотом произнес Оукс, когда робокс проехал мимо брошенного сосца.
– Тогда бегом, – скомандовал Льюис.
Он подтолкнул Оукса в спину и бросился бежать вслед за ним по главному коридору и дальше, в медсектор. И покуда оба не заперлись в каюте Оукса, ни один из них не осмелился оглянуться.
«Ха!» – подумал Оукс, вспомнив ту сцену. Это даже Льюиса напугало – настолько, что тот тут же вернулся на нижсторону – поторапливать строителей Редута, единственного места внизу, где они могут чувствовать себя в безопасности и не зависеть от проклятой машины.
«Корабль и так слишком долго правил нами!»
И все же на языке до сих пор чувствовалась желчь. Теперь вот Льюис отмалчивается… с курьером записки шлет. И всегда гадость какую-нибудь пишет.
«Чертов Льюис!»
Оукс оглядел погруженную в сумерки каюту. На орбите царила условная ночь, и большая часть экипажа спала. Тишину нарушало только редкое пощелкивание и жужжание сервоков, поддерживавших внутреннюю среду.
«А когда на Корабле и сервоки свихнутся?.. Нет – на корабле», – напомнил он себе.
«Корабль» – это всего лишь понятие искусственной теологии, сказка, положенная в основу насквозь лживой истории, которой лишь полный кретин может поверить.
«Это ложь, именем которой правим мы и которая правит нами».
Откинувшись на подушки, он попытался расслабиться и прочесть записку, переданную ему одним из подручных Льюиса. Сообщение было простым, прямым и страшным.