– Шесть месяцев, плюс-минус день или два.
– Во сколько вы сегодня прибыли сюда? – задал вопрос Кирби.
– В шесть утра. В это время меняются смены.
– Значит, снег вам нисколько не помешал – добраться сюда, я имею в виду?
– Не-а, я хожу пешком. Живу вон там, – показал охранник. – На территории.
– Понятно. Так кого вы сменили этим утром?
– Парня по прозвищу «Чипс». Не знаю его настоящего имени, но вам бы лучше с ним поговорить о том, что происходило в темноте. – Симмонс сжал в руках скатанный в трубку «Мир карпов».
В темноте? Он произнес это с каким-то религиозным пылом. Кирби заметил, что Андерсон переступил с ноги на ногу и оперся о дверной проем, сложив руки на груди.
– И где вы были прошлой ночью?
– В кровати. Спал. Стараюсь хорошо выспаться перед приходом сюда.
– Кто-то может это подтвердить?
– Не-а, я живу один – с тех пор, как жены не стало, упокой господь ее душу, – Симмонс перекрестился.
– Ладно, расскажите нам, что произошло. До и после того, как вы нашли тело.
Симмонс потер глаза: он выглядел уставшим и не был похож на человека, который хорошо выспался ночью.
– Я пришел сюда, приготовил кофе, подождал, когда взойдет солнце, и отправился на первый обход. Это было примерно в семь тридцать. Я дошел до главного входа на Баттерси-Филдс-драйв, потом срезал путь через площадку для прогулок и проверил часовню, а затем спустился к водонапорной башне и вернулся назад. Я нечасто хожу к пруду.
– Но сегодня-то ходили. Почему?
– Я услышал какой-то звук. Не мог понять, что это. А когда подошел ближе, то понял, что это телефон.
– Вы услышали звонок снаружи? – спросил Андерсон, до этого хранивший молчание.
Симмонс кивнул.
– Знаю, звучит безумно, но из-за снега здесь очень тихо. Наверное, я мог бы даже услышать, как испражняется муравей.
Андерсон улыбнулся.
– Понятно.
– И что вы сделали потом? – спросил Кирби, гадая, какие звуки издает испражняющийся муравей.
Симмонс помолчал, а потом ответил:
– Я испугался. Не поймите меня неправильно, я не трус, но от этого места у меня мурашки по коже. Я на секунду прямо-таки застыл на месте. А потом подумал: «Соберись, Лерой, это всего лишь телефон». Так что я вошел. Жалею, что сделал это.
– Что заставило вас пойти наверх – звук шел оттуда?
– Не-а. Он прекратился, когда я зашел внутрь, – сказал охранник. – Потом я услышал жужжание, которое бывает, когда кто-то оставляет голосовое сообщение. Не знаю, может, хозяин телефона глухой, и ему нужен громкий звук… – Он замолчал, снова перекрестившись. – И тут на кровати я увидел ее.
– Вы узнали женщину? – спросил Кирби.
Симмонс выглядел искренне потрясенным.
– Конечно же нет. Откуда я мог ее знать?
– Вы к чему-нибудь прикасались?
– Шутите? Я дал деру и позвонил вам.
– Вы в последнее время видели кого-нибудь на территории больницы, рядом с главными воротами? Возможно, когда приходили и уходили?
– Нет, никого не видел, – произнес охранник, сворачивая «Мир карпов» в еще более тугую трубку.
– Что насчет детишек или вандалов? Они пытаются залезть сюда?
Симмонс покачал головой.
– Так вы никогда не видели здесь посторонних?
– Нет, не видел. Никто не приходил и не уходил прошлой ночью. Я проверил камеры, пока ждал, когда вы приедете. У нас их только две, одна на главных воротах и одна на Дейлсфорд-роуд.
– Вход со стороны Дейлсфорд-роуд все еще используется? – Кирби вспомнил: проезжая мимо в последний раз, он видел маленькие ворота, ржавые и заросшие.
– Ах да. Ими пользуется мистер Свит.
Кирби поднял взгляд от «Молескина».
– Кто такой мистер Свит?
– То есть вы не знаете? Он живет здесь, у реки, – охранник показал пальцем себе за плечо. – В старом доме привратника. Он тут с тех пор, как это учреждение закрыли.
Кирби взглянул на Андерсона – тот выпрямился и уже держал телефон наготове.
– Больницу закрыли более двадцати лет назад, – произнес Кирби. – Уже прошло столько времени, как тут мог остаться кто-то из персонала?
– О, так он не из персонала, – ответил Симмонс, переводя взгляд с одного детектива на другого. – Он был здесь пациентом.
Глава 3
Снег приглушил все звуки, и из-за этой тишины, пробравшейся в его сны, Рэймонд резко проснулся. Он лежал в кровати с бешено колотящимся сердцем и пытался понять, что же изменилось. Затем он осознал, что не слышит ни сирен, ни птиц, ни выхлопов машин; даже гул самолетов, вылетавших ранним утром, доносился откуда-то издалека. Просачивавшийся в комнату свет тоже был каким-то другим. Приподнявшись на локте, мужчина выглянул в окно – и не поверил своим глазам. Прошлой ночью он видел несколько снежинок, но ни за что в жизни не поверил бы, что пойдет такой густой снег. На него нахлынуло облегчение – снегопад был как нельзя кстати, – и он снова опустился на подушку. На его лице играла улыбка.