– Вы делаете экстрабольшие? – спросил он Сепа.
– Ага, семейные. Чтоб примерно четверо наесться могли.
– Давай такую, с двойным сыром. И три банки газировки. Ну и что там остальные захотят. Наверное, колу.
– Холодильник сломался, – предупредил Сеп, беря сложенную банкноту, что Мак положил на прилавок.
– Все холодильники сломались, – прищурилась Лэмб. – Разве не странно?
– Не знаю, – постарался невозмутимо ответить Сеп. – А странно?
Она хмуро на него глянула.
– Тебе лучше бы иметь вескую причину открыть ту шкатулку, юный гений, – сказала Лэмб сквозь стиснутые зубы, – я сильно не в духе.
– Богом клянусь, я понятия не имею, что… – начал Сеп, но она уже отвернулась и пошла к остальным за их стол.
Сеп начал готовить пиццу. Он чувствовал странное напряжение, как будто ему сейчас предстоит сделать презентацию для урока. Посыпая пиццу моцареллой, Сеп заметил, как у него дрожат руки.
«Ящик для жертвоприношений? – подумал он, сдувая слой пыли с воспоминаний о том дне. – Зачем мне лезть к…»
Он поднял голову.
У прилавка стояла Хэдли. Она выглядела измученной.
– Эй, Сеп, можно мне воду вместо колы?
– Конечно. В смысле, да, конечно. Вода отличная. Ага.
Она улыбнулась, затем вернулась к столу, взобралась на стул, скрестив ноги, и вновь натянула перчатку.
Сеп поставил пиццу в духовку, щурясь от жары.
– «Вода отличная»? – повторил он себе под нос.
Когда сыр начал пузыриться, он разложил пиццы по коробкам, обернулся и увидел в дверях сияющего Марио. Тот подмигнул:
– У тебя гости?
– Прости. Я их обслужу, а потом…
– Нет, нет, всё чудесно! Я сам управлюсь с посетителями – а ты посиди с друзьями. Это отлично! Даже если один из них тот идиот.
Аркл помахал им рукой.
– Хорошо, – сказал Септембер. – Ты уверен?
– Иди, мой прекрасный Сеп, иди. Сделай перерыв, это редкое удовольствие, – пропел Марио, затем нахмурился, глядя на огромную коробку. – Для кого большая пицца?
– Для Мака, – ответил Сеп, кивнув на приятеля.
Марио обернулся в ту сторону, чтобы лучше разглядеть.
– Боже мой, – только и ахнул он.
Сеп поставил коробки на стол и принялся возиться со своим плеером.
– Ладно, – начала Лэмб, пока остальные занялись едой. – Так зачем ты это сделал, Сеп?
– Да блин! Я ничего не делал.
– Не лги мне…
– Я не лгу! Я много лет даже не вспоминал о шкатулке. И почему ты вообще спрашиваешь – кого волнует, открыта она или нет?
– Нас волнует, потому что творится какое-то безумное дерьмо, – ответил Аркл, указывая на стол клешнёй краба. – Я же тебе говорил, мужик, – крылья насекомых. Я принёс в жертву стрекоз, и теперь они вернулись.
– В моём доме разбились зеркала, – подхватила Лэмб, отрывая кусок от пиццы Хэдли. – Все разом. Отец просто с ума сошёл. Я тогда пожертвовала зеркало, помнишь? Значит, это всё шкатулка. И если мы её не открывали, остаёшься ты.
– Это был не я, – отрезал Сеп. Он засмеялся и покачал головой. – И со мной ничего странного не случилось, и даже если бы случилось, то явно не из-за ящика для жертвоприношений. Как это вообще работает?
– Ты же у нас гений, – произнёс Мак. – Вот и скажи нам.
– Хорошо, скажу: никак. Вы ошибаетесь. Доедайте и уходите.
Аркл посмотрел вниз.
– Почему ты не носишь носки?
– Что? – опешил Сеп. – Просто… не ношу и всё. Так удобнее.
– Ты что, хиппи?
– Заткнись, Даррен, – оборвала его Лэмб. – Я тебе не верю, Сеп. Ты бы как раз мог такое дерьмо провернуть.
– Да ладно? – переспросил Сеп. – Сама знаешь, в школе меня в основном гнобят как раз потому, что я никакого дерьма не проворачиваю. Ну то есть всю дорогу я соблюдаю правила и делаю домашку – а теперь, словно какой-то друид, заочно колочу зеркала у тебя дома?
– Это же ты предложил принести жертву! – рявкнула Лэмб.
– А что за фигня такая – друид? – медленно протянул Аркл.
– Волшебник, – пояснила Хэдли.
– Вот вы зануды, – скривился Аркл.
Хэдли собрала грибы со своей пиццы и соорудила небольшую горку в центре коробки.
– Они не придумывают, Сеп, – прошептала она, положив руку в перчатке на колени.
– О да, – подхватил Аркл. – Расскажи ему о своём сне, Молочная Девочка.
Хэдли впилась в него взглядом сквозь белую чёлку.
– Не называй меня так.
Только тут Сеп заметил, насколько она измученная и усталая.
– Продолжай, – велела Лэмб.
Хэдли вздохнула.
– Я вижу этот сон последние пару ночей, – призналась она, глядя в стол. – В смысле, про мою жертву. Слышу голос, говорящий такие вещи, о которых больше никто не знает. То, что я писа́ла, когда была маленькой.
Сеп вспомнил, как в тот день на поляне они собрались вокруг каменного ящика, вспомнил, как бросил Барнаби вслед за маленькой красной книжкой Хэдли.