— Еще хуже для вас то, — продолжал Шовье, — что убитый был педерастом. Всех писателей в этом подозревают — кого больше, кого меньше, особенно в определенном возрасте. Отсюда всего один шаг до заключения, что ревность была еще одним мотивом. К счастью, в этом отношении я за себя спокоен, поскольку полиции известна моя связь с Элизабет.
— Но у меня же есть любовница, — простонал Пондебуа. — У меня есть любовница.
В этот момент появился Бернар Ансело. Он хотел создать впечатление, что приход его случаен, и не собирался ничего рассказывать о нависших над ним подозрениях, но все в нем выдавало глубокое волнение.
Мишелин была озадачена, увидев его в таком состоянии. Его дрожащий голос, крайне нервозные жесты и выражение лица заронили в ней подозрение, что между ними двумя существует какое-то заметное качественное отличие. Тем не менее он сохранял в ее глазах ореол влюбленного, готового ради страсти на убийство. Пондебуа, охваченный страхом, не сразу заметил появление юноши.
— А эта скотина что здесь делает? — воскликнул он. — И это при том, что полиция, вероятно, наблюдает за домом. Она решит, что тут военный совет.
— И то правда, — сказал Шовье, — чему же тут удивляться? Ведь это же естественно, что трое подозреваемых в убийстве сговариваются между собой.
Бернар с массой предосторожностей, чтобы не задеть чувства Пьера Ленуара, кратко изложил допрос, учиненный ему инспектором. Пондебуа закрыл лицо руками и слушал вполуха, в отчаянии разминая лоб. Вдруг он поднял голову и разразился бессмысленным смехом, и каждый подумал, что этот светлый ум повредился, ибо он произнес певучим голосом, не переставая смеяться:
— Боже, я спасен. Пойду-ка я стричься.
XIX
Каждый знает свою бороду лучше, чем кто бы то ни было, и обращается с ней соответственно. Ваша щетина местами более жесткая, а вот здесь торчит, или же кожа более нежная. Кто может это знать лучше вас? Не я и никто другой. Я знаю, конечно, свое ремесло, но и от меня все же что-то ускользает. Обязательно. И этого как раз многие не хотят понимать. Вот вам некто, с очень непослушной щетиной. Он попытался бриться, но ничего путного не вышло. Прямо рок какой-то. Но этот некто не стал задумываться, почему так? А ведь все очень просто. Вложите ему в руки хорошие инструменты, правильно? И вот уже борода сама тает под бритвой. И парикмахер лучше не сделает, и даже так не сделает. Вы скажите, что не мне бы так рассуждать. Совершенно с вами согласен, мсье Пондебуа. С другой стороны, я считаю, что против правды не попрешь. У каждого свой характер. Я вот привык смотреть на вещи прямо и с исторической точки зрения. Когда я вижу, что идет дождь, то говорю: «идет дождь», и вы не заставите меня пересмотреть это заявление за все золото мира, даже если поставите мне аперитив. Улавливаете мысль, мсье Пондебуа? Заметьте, это мне не мешает понимать деликатность ситуации. Когда вы мне говорите, что ваша семья оказалась впутанной в грязное дело, я прежде всего сохраняю хладнокровие, самообладание, непроницаемый взгляд. Вы никогда не узнаете, что происходит внутри меня. А я вначале рассматриваю моральную сторону дела. Я полагаю, что мораль — это основополагающий принцип всех вещей. Так вот, моя позиция такая: человеческая жизнь священна. Откуда я заключаю, что один индивидуум не имеет права убивать другого. Но если рассуждать глубже, я замечу, что в историческом плане ситуация своеобразна. С одной стороны, жертва — негодяй и бездельник, который жил на содержании у старика. С другой — семья, занимающая высокое положение, со своими законными притязаниями и достоинством. Учтите, что я не говорю ничего плохого о педерастах, даже наоборот. Я — за свободу мнений, Каждый ловит свое удовольствие там, где находит. Главное — быть в ладах со своей совестью. И богатству я тоже не позволяю себя ослеплять. Когда имеешь жизненный опыт, многие предрассудки исчезают. Богатый ли, бедный — все едино. Это я говорю вам со знанием дела. Среди наших клиентов частенько попадаются отнюдь не сливки общества. Немытые, белье грязное, а запахи… Ах! Прямо свиньи. Обрезали волосы и пошли себе. А у нас, понимаете ли, основной барыш идет как раз с дополнительных услуг. Но они, подумайте только, и понятия не имеют, что такое растирание или шампунь. Я иногда даже начинаю спрашивать себя, заслуживает ли народ того доброго отношения, которое я ему так щедро расточаю. Ну никакого интереса, между нами говоря. Так вот, возвращаясь к вашему делу: я совершенно беспристрастно рассматриваю проблему с социальной и человеческой точки зрения и принимаю ответственное решение. Видите ли, сила моя в том, что я никогда не боюсь ответственности. Если уж я на что-то решился, свободно и с полным знанием дела, мое решение отмене не подлежит. Будьте уверены, мсье Пондебуа, министр юстиции посетит меня сегодня вечером, и дело будет заметано. В конце концов, он всего лишь выполнит свою функцию министра. Если бы ему не приходилось время от времени останавливать ход правосудия, то зачем он, спрашивается, был бы нужен? Ох уж эти министры… Я ничего плохого не хочу сказать, но с тех пор, как я руковожу Францией, я очень хорошо их изучил… Если брать каждого в отдельности, заметьте, это хорошие ребята, которые абсолютно ничего из себя не корчат. В чем-то, знаете, они даже забавны. Их недостаток в том, что они мягкотелы, боязливы и вместе с тем нервны, импульсивны. Ну вот, например, я вспоминаю вчерашний спор насчет девальвации… Кстати, с девальвацией определились. Это будет где-то на неделе. Если хотите перестраховаться, мсье Пондебуа, то как раз самое время. За что вы меня благодарите? Да ну, пустяки. Вы же клиент, это совершенно естественно. Да, в два часа утра их еще сидело человек семь-восемь в моей столовой, и все колебались, и все мучились: нужно ли производить девальвацию. Им бы хотелось, но они не решались, боялись, как отреагирует народ. Тем временем моя жена наконец-то улеглась. Но среди такого гама разве поспишь. Шум голосов, скрип стульев, шаги в прихожей, да еще Венсан Ориаоль по сто раз воду спускает. Жена уже и в стенку стучала, так они будто глухие. Я вижу, что они уходить не собираются, и в конце концов меня зло разобрало. Хватаю бутылку, выливаю остатки из рюмок. Это не дело, говорю, мы что же тут всю ночь будем сидеть? Вам, конечно, все равно, вы можете встать часов в двенадцать, а мне надо лавку открывать в семь утра. Поэтому я решаю делать девальвацию. И хотите — верьте, хотите — нет, мсье Пондебуа, но мои ребята были вне себя от счастья. Они, понимаете ли, только и ждали приказания от главного. Заметьте, эта девальвация — вещь неплохая. Конечно, вы скажете мне: упадет покупательная способность масс. То, что я дал рабочим одной рукой, я отнял другой. Ладно. Согласен. Надо только уметь подать как следует, и рабочие ничего не смекнут. Зато прекратятся некоторые злоупотребления. Моя жена только что вернулась с рынка и сказала, что происходит какой-то кошмар после повышения зарплат. Сейчас рабочий питается, как нормальный человек. Нет ничего, что было бы для него слишком дорого. Тут тебе и дыня, и курица, и вино в бутылках. Что и говорить, мсье Пондебуа, я за благосостояние рабочего класса, но есть же какие-то пределы. Нет, тут действительно жалеть нечего. И потом, кроме всего прочего, девальвация позволит некоторым людям заработать деньги, не обманув никого ни на грош. Возьмем, к примеру, меня. Не думайте, что я наживаюсь на политике. Это не в моем духе. Ниже моего достоинства, что ли. Я поставил свой ум на службу стране, но не для того, чтобы на этом поживиться, вовсе нет. Я — целостная личность. Таким я вошел в Историю, таким надеюсь и остаться в глазах непредвзятого наблюдателя. И при всем том, когда предоставляется случай честным путем увеличить свои сбережения, я незамедлительно им пользуюсь, и это мое право. К тому же, если опыт удастся, я без колебаний пойду еще на одну девальвацию. А я убежден, что опыт удастся. Уже сейчас можно предвидеть, что некоторые фирмы и тресты, не говоря уже о конкретных людях, получат десятки и сотни миллионов прибыли. Прекрасный результат, не правда ли? А ведь ничего удивительного здесь нет. В такой стране, как франция, всегда есть ресурсы. Ни один народ в мире не сравнится с французами по расторопности, француз — импровизатор, вот кто он. Он адаптируется в один момент. Это свойство его темперамента и самой его природы. Я по себе знаю, что он такое. Вечером, отработав весь день на ногах, я от усталости падаю. Прямо за ужином засыпаю над спортивной страничкой, и бесполезно укорять себя и говорить, что судьба Франции в моих руках, — это состояние сильнее меня. И тем не менее, если принесет какого-нибудь министра ко мне на консультацию — будь то министр морского флота, финансов или народного образования — я всегда готов. Часто ко мне приходят и спрашивают о таких вещах, о которых я только краем уха слышал. Конечно, у меня по всем вопросам есть свое мнение, но я же не толковый словарь. Неважно. Когда от меня ждут ответа, он получается непроизвольно, даже нет нужды размышлять, и почти всегда это оказывается именно, то, что надо. Как вы это объясните? Скажете, здесь дело в основном в моем опыте работы. И правда, привычка к клиенту развязывает язык. Но и натура играет свою роль. Стопроцентный француз, расторопный и импульсивн