Настранствовавшись в библиотечных глубинах, налиставшись разнообразных заманчивых книг (ах, где бы найти лишнее время… вероятно, целые века… чтобы прочесть их все!), вдоволь наглотавшись бумажной пыли, Мира наконец с неохотой возвращалась в современность к своему столу и домашним заданиям. И то и другое располагалось неподалеку от стойки дежурного. Поначалу из удобства, ведь в любой момент можно обратиться за помощью. А потом — чтобы на законном основании отвлекаться от зубрежки на подошедших к стойке студентов и на самого библиотекаря.
Чаще всего дежурным в Мирины учебные вечера оказывался Криспин. К нему с вопросами девушка старалась не обращаться, предпочитая лучше потерять время на самостоятельные поиски, чем терпеть раздраженные уточнения и взгляд, скучающе устремленный мимо. Впрочем, когда он смотрел на тебя, лучше тоже не становилось: темный взгляд из-под густых черных бровей приветливым или даже спокойным не назовешь. Казалось, старшекурсник всегда решал дилемму: придушить ли надоедливого студента прямо сейчас или сначала все-таки позволить ему прочесть книгу, которую тот запрашивает?
А уж эти его уроки Огненной магии! Мира выползала оттуда просто раздавленной. Правда, далеко не она одна, но утешало это не слишком. Зато ее прекрасная соседка и здесь оказалась звездой своего курса. Только она да еще один студент удостаивались неохотного Криспинова «н-ну, неплохо…», что в переводе на обычный преподавательский язык означало: вам высший балл!
Трансгрессия лесовичке пока тоже не давалась, но Артур хотя бы умел так успокаивать и хвалить студентов за малейший успех, что просто крылья за спиной вырастали!
Почему двоечница Мира продолжала мозолить глаза нервному преподавателю Игнисологии еще и в библиотеке, и сама себе не могла внятно объяснить. Может, из любопытства? Ведь несмотря на нелегкий нрав и нескрываемую грубость, Криспин пользовался у студенток бешеной популярностью. Поначалу лесовичка подозревала, что лишь из-за отсвета обаяния его приятеля. Однако и в отсутствие сиятельного старосты девушки толпились-щебетали у стойки и постоянно звали Тая на помощь, несмотря на прочное молчание, ворчание, а иногда даже порыкивание неприветливого библиотекаря. Может, как раз срабатывает его «статусность»?
Словом, человеческие симпатии-антипатии для лесовички оставались такой же загадкой, как и многие академические заклинания.
Глава 5
Кое-что о Пуще
От напряжения зарывшись пальцами в растрепанные волосы, Мира сверлила взглядом промокашку (выбрана за легкость), пытаясь передвинуть ее хоть на дюйм в сторону: вот, кажется, шевельнулась, приподнялся уголок, да-а-а!.. Промокашку отнесло к самому краю стола, но Мира вовремя сдержала торжествующий вопль, сообразив, что ту просто сдуло волной воздуха от стремительно прошедшего мимо Книжника (так она прозвала про себя Криспина Тая за ревнивую его любовь к книгам). Уф-ф. Обессиленно прижавшись щекой к столешнице, девушка мстительно смяла непокорный предмет — вот тебе!
Неподалеку прозвучало:
— И что за невиданные звери имеются у вас в Пуще?
Мира выпрямилась, завертела головой. Ближние столы и проходы были пусты. Лишь она и дежурный по библиотеке. Глюки у нее, что ли? В это время «глюк» по имени Криспин Тай, не отрывая глаз от переворачиваемой страницы, точно беседуя с книгой, произнес:
— Говорила, они там водятся.
— Ты это мне? — растерянно спросила Мира, заработав косой взгляд библиотекаря.
— А ты видишь здесь кого-то еще?
— Ну мало ли… — Кто знает этих старшекурсников, что они там изучали? Может, как разговаривать с собеседником, находящимся в другой комнате. Или вообще в другой стране! А вот с нею в библиотеке Криспин заговорил впервые за несколько недель. Казалось, что дежурный вообще ее не видит, хотя она всегда его приветствовала — еще издали. Такая вот избирательная близорукость. — Звери… звери у нас есть всякие.