Пока на меня однажды не свалилось открытие: Валентин - вовсе не терпеливый мужчина, жаждущий узаконенных отношений с будущей женой. Мне словно повязку содрали с глаз. Одна из его пассий. Потрясённая, теперь я следила, как он жадными глазами провожает каждую женщину. Потом ещё одна из тех, кто его хорошо знал, спокойно заявила, что он ни одной ночи не проводит в одиночестве.
Я попыталась сбежать, чему Валентин очень удивился. Он попытался втолковать мне что-то об особенностях мужской природы, попытался вбить в мою голову, что все походы на сторону пропадут, едва мы станем мужем и женой. Но я просто не могла даже сидеть с ним рядом, видя, как он глазами то и дело провожает какую-нибудь даму. Да и его глаза становились безобразно (на мой взгляд) масляными, жирными какими-то. Они словно прилипали к любой фигурке и мазали её чем-то противным.
После скандалов и ссор мы ненадолго мирились, но прежних отношений уже не осталось. Валентин перестал таиться, считая, что делает всё правильно: он - мужчина! А я просто физически не могла сопровождать его куда-то, где ожидался наплыв народа. И, естественно, женщины. Гадким всё это казалось...
... Дверь в кухню я оставила открытой, так что только улыбнулась, когда в проём сунулась чёрная голова, а потом на пороге появился весь Барон. Он оглядел помещение, глубоко втянул носом сочные запахи: я жарила фарш с луком и приправами - для блинчиков, которые уже горкой прятались под крышкой глубокой тарелки, - и, проковыляв к столам, оставшимся с вечера, улёгся под одним из них.
- Потерпи немного, я сейчас закончу и кое-чем тебя угощу, - сказала я, и Барон положил голову на лапы, продолжая следить за мной.
Быстро же он привык ко мне и к дому... Судя по характеристике, данной Андреем Барону, я думала, что пса придётся долго приучать к себе. Мелькнула крамольная мысль: я здесь, в этом доме, быстро пришла в себя, и собака - похоже, тоже быстро расслабилась. Интересно, что такого необычного в этом даже недостроенном доме? То, что он стоит среди леса? Или то, что его хозяин ходит босым? Я засмеялась. А потом снова задумалась. Интересно, откуда у Андрея такие деньги на такой домину? Как сказала про него Женя? "Один богатый родственничек"?
Чуть фарш не сожгла... Забылась, вспоминая, как он повесил мне на шею деревянные бусы. Пальцы тёплые, бережные... А ещё пообещал в следующий раз - выдастся свободное время - обойти дом и показать на территории поместья тот самый пруд, который очень холодный - из-за бьющих в нём подземных ключей. Замечталась...
Ничего. Вот попривыкну чуток и сама буду поместье исследовать. А может, и с Андреем. Он же обещал. Значит, так думаю, выполнит. С ним будет хорошо, потому что он рассказывает интересно. Да и не заблужусь, если что: он-то все пути-дорожки знает вокруг своего дома.
Короткий рык Барона заставил вздрогнуть. Я обернулась. В проёме настежь распахнутой двери красовалась тонкая фигурка Таисьи. Молодая женщина смотрела сверху вниз. Сообразив, что намечается не очень лицеприятный разговор, я со вздохом убрала сковородку с плиты. Спасибо Барону - предупредил, так что нежданная гостья не слишком сильно напугала своим уже не совсем внезапным появлением. Не спеша я встала у раковины и очень не спеша вымыла руки. Обернулась, вытирая пальцы полотенцем.
Таисья закрыла дверь из кухни и медленно шла ко мне.
Это что? Она меня напугать хочет? Психическая атака? Ничего, мне не страшно: в конце концов, я нахожусь в самом любимом месте любого дома - на кухне. За моей спиной - стол с предметами кухонной утвари, с предметами, которые воинственно опасны в опытных руках. Так что - не боюсь!
Кухонная дверь снова резко распахнулась. На пороге появился Андрей, сильно встревоженный. При виде Таисьи, оглянувшейся на него чуть ли не с ненавистью, он нахмурился и повелительно сказал:
- Таисья, выйди! Быстро!
Женщина развернулась и спокойно вышла мимо него. Андрей кивнул мне, к моему же удивлению, стараясь сдержать глубокий вздох, после чего закрыл дверь с той стороны.
Сначала, здорово озадаченная, я пыталась думать о том, не были ли они в прошлом, а то и в настоящем... ну, любовниками - будем называть вещи своими именами.
Странно, но почему-то на эту тему думалось плохо. Больше тянуло поразмышлять, почему Андрей появляется всегда в тот миг, когда у меня плохо с настроением.
6
Через несколько минут с ужином у меня всё было готово. Теперь бы только узнать, когда приедет Женя с ребятами, а затем, за полчаса до их появления, соединить продукты и поставить их в духовку. Я ещё раз оглядела кухню, всё ли сделала, и вышла в коридор.
Холл первого этажа, если заходить с улицы, представляет собой собственно зал. Прошагать его напрямую - справа, у стены, лестница на второй этаж. Слева - гостевые комнаты. Под лестницей же коридор на кухню и в подсобные помещения. Так что, выйдя, я сразу услышала над головой:
- Мне всего лишь нужно, чтобы ты со мной поговорил. Наедине. Только выслушай меня. Больше мне ничего не надо.
Таисья говорила сухо, как будто и не была заинтересована в разговоре с Андреем, хотя, возможно, мне так только показалось. Наверное, она здорово умеет держать себя в руках. Но на Андрея её суховатый тон подействовал: немного помолчав, он уступил:
- Ладно. Поднимемся. Но ненадолго.
Шаги с лестницы постепенно затихли. Интересно, они всё это время здесь спорили, разговаривать им или нет? Впрочем, Андрея я понять могу: у него ещё столько дел по дому - отвлекаться ему наверняка не хочется... Ладно, не моё дело. Он хозяин - ему видней.
Я прошла под лестницей, задумчиво прикинула, сходить ли на огородик, или пока посидеть в своей комнате. Оглянулась на кухню. Барон медленно ковылял по коридору за мной. Если он собирается сопровождать меня везде, то лучше посидеть в комнате. Движение пока ему даётся трудно. Ещё рану растревожит...
На всякий случай поспешно пройдя пространство холла, я очутилась у своей комнаты. Мельком в сознании отразилось, что дверь закрыта. Мельком же следом подумалось: наверное, выходя, Барон неловко задел дверь - и она закрылась. Спокойно распахнула её и сделала несколько шагов. Всё так же мельком отметила, что закрыта и вторая дверь - на улицу... Странно, я же специально не закрывала её - для свободы передвижения Барона. Пошла к ней...
И - обернулась, передёрнув плечами от пронзительной вони, которая буквально ударила в нос. Гниль? Что может быть здесь, в моей комнате, гнилого? Ещё не вполне понимая, что происходит, я вдруг застыла взглядом на подоконнике. Ваза с пионами... Что с цветами?..
От внезапности и непостижимости происходящего внутри меня всё заледенело. Машинально обняв себя за локти, чтобы согреться, я с ужасом следила, как роскошные цветы быстро темнеют, словно пластмассовые под воздействием огня - оплывают в самую настоящую слизь, которая лениво течёт по краю вазы, сползает с подоконника, падая на пол - и поднимаясь гибким телом громадной змеи. Вскоре тёмная, гниловато-коричневого цвета змея полностью собралась на полу и вздыбилась передо мной. Болотно-призрачные глаза вспыхнули холодным серебристым блеском, когда рептилия медленно, с угрозой раскрыла пасть, полную желтоватых острых зубов, между которыми растягивалась мутная, склизкая слюна...
Каким-то подспудным, шестым чувством я вдруг определилась с мгновением, когда именно змея метнётся ко мне. Хрипло взвизгнув от испуга, я бросилась к двери на улицу. Дёрнувшись оглянуться, успела заметить, что змея вылетела следом.
В безумной панике я промчалась мимо клумбы - быстрей к кустам, а там страшная змея может потерять меня среди деревьев. Всухую всхлипывая от ужаса и сдерживая громкий плач, чтобы не услышала жуткая тварь, я пронеслась по высокой траве, предваряющей лесную часть поместья, и выскочила на тропинку.
Этой части местности я ещё не знала. Помнила лишь, что дом Андрея находится на вершине лесистого холма, так что вернуться потом несложно. Но мысль о возвращении промелькнула и пропала с концами - в бешеном беге. Трава хлестала по ногам, платье мешало бежать - не один раз я пожалела, что не надела сегодня джинсов. Ветка орешника полоснула по щеке, когда я почти кубарем скатилась по маленькой впадинке лесной поляны. Кожа вспыхнула острой болью... Нет, в дом Андрея я больше не вернусь. Пусть для меня это снова будет потерянной работой, пусть думают, что хотят, но...