Христианский Вестник, Ратибор, 20 января
Моосбрюггер арестован
В пятницу исправник Бринк принял решение арестовать Карла Моосбрюггера по подозрению в убийстве своего младшего брата Стефана. Задержанный пока не признался, но, по нашим источникам, в деле появился свидетель, чьи показания указывают на вину Моосбрюггера. Пристав Кёлер сделал заявление, пообещав держать общественность в курсе всех событий, могущих пролить свет на трагическое происшествие. Прокурор прилагает все усилия, чтобы разыскать свидетеля, которого видели поблизости от кладбища. Если это кто-то из наших читателей, мы просим его немедленно связаться с властями или с редакцией.
Христианский Вестник, Ратибор, 24 января
Арестованному предъявлено обвинение
Уже несколько недель в городе не смолкают споры, виновен ли К. Моосбрюггер в смерти своего младшего брата. Задержанный клятвенно заверяет, что его брат покончил жизнь самоубийством после того, как был со скандалом уволен со своей службы надзирателя в сумасшедшем доме. На чем основана такая уверенность господина Моосбрюггера, для редакции остается загадкой, поскольку он одновременно сообщает, что не виделся с братом после Рождества, когда они встретились на одном из наших постоялых дворов, и тогда тот был в полном здравии. И поскольку история эта привлекла такое внимание и вызвала такой интерес общественности, мы еще раз изложим ее вкратце:
В прошлом году, незадолго до Рождества, оба брата попались на том, что воровали еду у пациентов. Новый директор дома призрения, всеми глубоко уважаемый советник Хеннингсдорф, заподозрил неладное, после того, как получил анонимное письмо, написанное, как предполагают, кем-то из бывших пациентов. Кражи, по-видимому, происходили систематически на протяжении многих лет. Кроме того, братья воровали у больных и дрова, и платье и продавали их на рынке. По этой причине на Рождество их уволили. Хеннингсдорф не исключает, что их действия могли привести к гибели многих пациентов, и по этой причине против братьев решено возбудить дело.
Позавчера, когда корреспондент «Вестника» встретился с исправником Бринком, тот сказал, что пока подозреваемый не признаёт свою вину в убийстве. Моосбрюггер, как и раньше, утверждает, что его брата после скандала все время преследовала мысль о самоубийстве. Судя по всему, подозреваемый таким образом пытается затруднить следствие.
Христианский Вестник, Ратибор, 30 января
Моосбрюггер признал свою вину
После двух недель в заключении Карл Моосбрюггер наконец признался, что он убил своего младшего брата Стефана. Случай, по выражению исправника Бринка, весьма деликатный, преступление отличается особой жестокостью, которая, как он сказал, «представляется типичной для нашего времени».
Как вытекает из протокола допроса, Моосбрюггер со своим братом на третий день Рождества посетили трактир «Три якоря» в соседней деревне Егерсдорф, где они повздорили по поводу краж дров в Ратиборском доме призрения, по поводу чего им грозило вмешательство правосудия. В десять часов, как рассказывает еще один свидетель, братья покинули трактир. То, что произошло потом, ни один порядочный гражданин в нашей округе не может представить без глубочайшего возмущения: в расположенной по соседству заброшенной кузнице Моосбрюггер ударил брата молотком так, что тот потерял сознание, и приковал его к железной балке. Кроме того, обвиняемый прибил язык погибшего к стене, а затем полил его расплавленным свинцом, так что тот теперь не только был прибит к стене, но и «припаян правой рукой к цепи и балке». Четверо суток зверствовал Моосбрюггер, измываясь над своим братом, избивал его все более жестоко и под конец выцарапал стамеской на его спине «несколько слов». В конце концов он удавил его веревкой и под покровом ночи отнес труп на ближайшее кладбище.
Обвиняемый не может дать этой непостижимой жестокости какое-либо разумное объяснение. У пристава Кёлера сложилось впечатление, что Моосбрюггер «не в себе» — он утверждает, что сам дьявол подбил его на преступление. Его самого пугали все новые и новые жестокие выдумки. На допросе он сказал: «Сам нечистый управлял мною, он мне давал указания, что я должен делать».
Признание подкрепляется многими компрометирующими показаниями свидетелей. Приходская белошвейка, фрекен Рашель Мандельбаум, говорит, что встретила братьев по дороге из трактира в кузницу. Трактирщик из «Трех якорей», ранее утверждавший, что не может припомнить братьев в тот вечер, теперь изменил свои показания. Обвинение по-прежнему ищет третьего свидетели, ребенка, по-видимому, мальчика, которого видели неподалеку от кузницы в канун Нового года.
Как утверждает исправник Бринк, этот случай со всей ясностью показывает опасности, которые несут с собой современные тенденции: «Повсюду можно раздобыть богохульные писания, мораль рушится, влияние больших городов ведет к разводам и анархии».
Дом был построен в итальянском стиле и окружен запущенным садом. Легкий снежок припудрил землю, но он не замечал холода, поскольку его согревал густой и теплый кошачий мех. Даже зрение у него было кошачьим.
В комнате за оконным стеклом было темно, но он без малейшего труда различал все детали обстановки. Стены были уставлены полками красного дерева, прогибающимися от книг. Бесконечная клавиатура корешков — книги, справочники, диссертации, картотеки и своды законов. «Судебные процессы против животных» прочитал он на одном из корешков. «L'Uomo delinquente»[31] — на другом.
Кошачий взгляд скользнул по английским креслам, воцарившемуся в центре комнаты роялю, заваленному бумагами письменному столу. Он с большим трудом управлял животным — ему придавала сил ненависть. Только ненависть, подумал он. Бесконечные, пропитанные ненавистью бессонные ночи, безудержные обвинения самому себе, не дающие ему покоя и отравляющие жизнь, ледяная ненависть, как острие штыка, на котором другим чувствам места не было.
В дальнем конце комнаты было что-то вроде небольшого музея естествознания. На латунной табличке выгравировано: Pantera unica. Табличка укреплена на цоколе, покрытом белыми опилками, изображающими снег: гималайский леопард, или снежный барс, изображенный в неестественном прыжке — он атакует чучело золотистого азиатского кота, Felis temmincki. Пятнистая гиена склонилась над чем-то — надо полагать, над падалью…
А где же находилось его собственное тело? Чуть поодаль, в заросшем саду, в ночной тьме. Снежинки медленно опускались на его закрытое маской лицо, но он замечал погоду не более, чем экспонаты в домашнем музее.
С верхней полки смотрели несколько чучел птиц. Milvus milvus: коршун. Рядом с ним серый стервятник. Таксидермист изобразил его сидящим на сухом суку, с окровавленной добычей в клюве. Как аббат в своем подвале, подумал он.
Дверь открылась, и в комнату вошла служанка с керосиновой лампой в руке. Девочка зажгла настенные светильники, один за одним. Потом присела на корточки перед изразцовой печью, выгребла золу, подложила угля и раздула огонь. Открыла вьюшку, чтобы огонь разгорелся как следует и стала с любопытством осматривать комнату.
Подошла к богато украшенному резьбой письменному столу, взяла книгу и осторожно перелистала. Подняла пресс для бумаги, потом стала любоваться фарфоровой статуэткой, изображающей балерину. Вдруг замерла, подняла брови и быстро поставила все на место. Поправила платье, узел на фартуке, пригладила волосы и принужденно улыбнулась — как раз в тот момент, когда открылась дверь и в комнату вошел господин.
31
L'Uomo deliquente (Преступная личность) — сочинение итальянского психиатра Чезаре Ломброзо, доказывавшего, что преступные наклонности имеют врожденный характер