— Михаил, — сказал он, не останавливаясь. — Зайдешь ко мне для разговора.
Миша в ответ на это приглашение и ухом не повел.
Потом появилась Водовозова. Также не останавливаясь, она повернулась всем корпусом к ребятам и прокричала Демьяну:
— Ну, паразит! Вернется отец — он с тебя три шкуры сдерет!
Демьяна тоже не взволновало это серьезное предупреждение. К тому, что с него сдирают три шкуры, он давно привык.
Вышел Григошвили. Он прошагал по двору с невозмутимым лицом, даже не взглянув на притихших Русико и Зураба.
И наконец, появились остальные участники собрания: Клобукова, Закатов, супруги Красилины, участковый и управдом.
— Вон они, голубчики! — сказала Мария Даниловна. — Почти все тут.
Иван Спиридонович двинулся к противоположному корпусу, а остальные — за ним. Подойдя к ребятам, он сказал:
— Ну так как же дальше будем жить, а? Будем продолжать в том же духе или, может быть, осознаем?
Оля и Миша медленно, как бы нехотя встали. Федя тоже начал было подниматься, но тут увидел, что Нюра продолжает сидеть, откинувшись на спинку скамьи и скрестив на груди руки. И он снова сел.
— Встань! Кобыла! Ишь развалилась! — вдруг взорвалась Вера Семеновна. — Тебя что, поведению никогда не учили?!
— Товарищ Красилина, так нехорошо! — тихонько сказала ей Клобукова.
Нюра и Федя на этот раз встали, и участковый продолжал:
— Ну так какой же будет ваш ответ?
Ответа не последовало. Все ребята молчали.
— Значит, разговор окончен? Так вот, имейте в виду, ваших родителей я насчет дальнейших действий со стороны органов милиции предупредил, а теперь всего хорошего! — Он повернулся ко взрослым и козырнул: — Желаю здравствовать, товарищи!
— Вы нас простите, товарищ Сергеев! — сказал Красилин-старший. — У вас небось и без того хлопот…
— Что поделаешь, служба!
Участковый тоже ушел.
— Пошли, Вера! — сказал Красилин и взял жену под руку, но та не спешила уходить.
— А с тобой, Нюрка, мы еще потолкуем!
— Потолкуем, маманя, потолкуем! — пристально глядя на нее и скрестив руки на груди, процедила Нюра.
— Тьфу! — сказала Красилина и удалилась с мужем.
Мария Даниловна тоже сказала несколько соответствующих слов Матильде и пошла было к домоуправлению, но вдруг услышала взволнованный голос:
— Мария Даниловна! Минутку вы можете мне уделить?
Управдом остановилась. К ней подошла Антонина Егоровна. Подбородок ее подрагивал, в то же время тонкие губы улыбались, и в глазах светилась какая-то странная веселость. В руках она держала небольшой лист бумаги.
— Мария Даниловна, я вам вот что хотела сказать, — продолжала она возбужденно. — И вы, товарищ Закатов, и вы, товарищ Клобукова, прошу вас, на минуточку подойдите сюда! Я думаю, что это вам будет интересно.
Закатов и Клобукова подошли. Ребята за ними не последовали, но притихли и навострили уши.
— Так мы слушаем вас, — сказала Клобукова.
Подбородок Антонины Егоровны по-прежнему дрожал, губы улыбались и глаза поблескивали.
— Вот послушайте, какую телеграмму я сейчас получила.
Клобукова, Закатов и Мария Даниловна переглянулись.
— А именно? — сдержанно спросил Закатов.
— Значит, телеграмму вот такого содержания, — уже совсем громко, забыв, что ее слушают дети, провозгласила Антонина Егоровна: — «Встречайте Валю завтра в двадцать восемнадцать. Вагон девять!»
Взрослые молчали, слегка оторопев.
…Тут опять надо вернуться немножко назад.
Антонина Егоровна вела себя очень сдержанно на собрании, но ушла она с него в состоянии, которое называется стрессом. Ее била нервная дрожь. Хотя участковый и опроверг чудовищную клевету, возведенную на ее внука, она чувствовала, что кое-кто из собравшихся продолжает верить этой клевете, а другие, если и не верят, все же считают Лешу самым отпетым и дурно влияющим на других. Поднявшись на второй этаж, она увидела девушку с кожаной сумкой через плечо, которая стояла перед дверью ее квартиры.
— Вы ко мне? — спросила Антонина Егоровна.
— Телеграмма, — коротко ответила девушка.
Антонина Егоровна взяла телеграмму, увидела, что она из Ленинграда, и сердце ее радостно дрогнуло. Несколько дней тому назад три бабушки сговорились по телефону с родителями Вали об организации встречи двух закадычных друзей, но Валя был простужен, и эту встречу пришлось отложить до его выздоровления. Все междугородные переговоры велись в строжайшем секрете от мальчишек, чтобы преподнести им сюрприз. Было условлено, что Валя узнает о своей поездке в Москву лишь вечером накануне отъезда, а Леша получит телеграмму за день до его прибытия.