— Валька, еще раз прошу: слушай и не перебивай. В доме, куда мы переехали, живут сплошные уголовники.
— Гм! Здорово! А чем они в основном занимаются?
Тут Лешка заметил, что перед его кабиной остановилась женщина, пересчитывая в кошельке монеты. Он прикрыл ладонью рот и заговорил, понизив голос:
— Валька, тут дело не в том, чем они занимаются, а в том, что они хотят тебя…
— Леша, слышимость как-то испортилась. Ты куда-то пропал.
— Подожди! Я тебе перезвоню, — уже громко сказал Тараскин и, повесив трубку, вышел из кабины.
Довольно долго он бродил по залу, высматривая свободную кабину, но все они были заняты, и возле некоторых даже стояли в ожидании люди. Впрочем, такой перерыв пошел Леше на пользу. Он успел обдумать, как более связно объяснить Валентину суть дела.
Почти одновременно освободились сразу две кабины. Леша нырнул в одну из них и снова начал кормить автомат монетами.
— Валька, тут дело не в том, чем эти уголовники занимаются, а в том, что бабушка наговорила во дворе, что ты очень воспитанный, ненавидишь хулиганов и, самое главное, что ты собираешься работать в милиции.
— Леш… Твоя бабушка тут немного напутала. Я не очень собираюсь работать именно в милиции, это папа меня в шутку милиционером прозвал… Я собираюсь вообще изучать криминалистику. Понимаешь, криминалистика — это такая наука, которая требует от человека…
— Валька! Ну ведь пятнадцать копеек за сорок секунд! Не в этом дело, а в том, что бабушка наговорила, будто ты в милиции работать хочешь, а эта банда ненавидит милиционеров. Понятно тебе?
Ленинград помолчал.
— Лешк!.. А там действительно банда?
— Ну, банда, настоящая банда! — уже не сдерживаясь, закричал Леша и тут же в испуге оглянулся на дверь. К счастью, за ней никого не было.
— Хорошо организованная банда? — спросил Ленинград.
— А ты думал какая? Ну, чего тебе еще? — с озлоблением выкрикнул Леша.
Ленинград опять помолчал.
— Леш!.. А что, если нам с тобой разработать план и эту банду… ну… Как-нибудь… ликвидировать?
Теперь довольно долго молчала Москва. От злости, от отчаяния у Леши дыхание перехватило.
— Валька, опять подожди, — сказал он хрипло. — Я перезвоню. — И выскочил в зал весь красный и потный.
На этот раз никто перед кабиной не стоял, наоборот, многие кабины пустовали. Просто, говоря языком спортсменов, Леша решил взять тайм-аут, чтобы еще раз обдумать дальнейший разговор с этим четырнадцатилетним младенцем, с этим семи… нет, уже восьмиклассником с психологией второклашки.
На всякий случай Леша разменял в кассе оставшийся рубль, потом долго ходил по залу, мысленно слово за словом произнося каждую фразу, которую он скажет Вальке. Он вспомнил, что никогда ни в чем Вальке не соврал, и тот привык верить ему безусловно. Теперь он решил врать своему другу, врать беззастенчиво, так, чтобы Валентина дрожь пробрала для его же, Валькиного, благополучия.
Леша был неглуп, но тут что-то у него в мозгу не сработало: он забыл, с кем имеет дело. Войдя в кабину, он возобновил разговор.
— Валька, у меня монет уже мало. Прошу тебя, слушай и не перебивай!
— Слушаю.
— Знаешь, как эта банда называется, о которой я говорил?
— Как?
— Эта банда называется: «За вход — трояк, за выход — нож». И в эту банду мне пришлось вступить. Понимаешь теперь?
— Понимаю, — на этот раз негромко и как-то покорно отозвался Ленинград.
Леша покосился на дверь и заговорил еще медленней, еще раздельней:
— И, Валька, слушай еще: если я не буду участвовать в этом… ну, чтобы с тобой разделаться, тогда меня самого прикончат. Валька, ты понимаешь?
— Понимаю, — еще тише прозвучало в трубке.
— Ну, и вот! Валька, если ты мой друг, если ты не хочешь меня погубить, не приезжай! Скажи родителям, что плохо себя чувствуешь, и тяни это до первого сентября. Валька, не приедешь?
— Хорошо. Не приеду.
Леша помолчал, облегченно вздыхая. Помолчал и Валя. Потом спросил:
— Леша, у тебя монеты еще остались?
— Есть немного.
— Тогда такой вопрос: выходит, вам надо дать телеграмму, что я заболел. А то ведь Антонина Егоровна будет беспокоиться, если я не приеду.
По дороге на переговорный пункт Леша с тоской думал о том, что ему предстоит сегодня объяснять бабушке, как и почему он уговорил своего друга не приезжать, а Валькино предложение насчет телеграммы позволяло ему отсрочить этот тягостный разговор на несколько дней.