***
После получения от Зарубина подтверждения на свой вопрос, наметки плана операции 'Кантонец' выдал советскому разведчику уже в тот же день. Но что с этим предложением делать дальше, тому было не ясно. В номере Инсбрукской гостиницы было довольно тихо. Сквозь танец кружащихся за стрельчатым окном снежных хлопьев, не видно было даже соседних крыш. Зарубин размешал в пепельнице пепел от сгоревшего листка и надолго задумался. Предложенный этим парнем проект выглядел откровенно бредовым. Еще тот дурацкий способ связи с какими-то агентами 'Кантонца' в Германии через газетные объявления. Бред! Очень хотелось сразу отмахнуться, но тут снова вспомнились другие случаи работы с этим глубоко законспирированным советским агентом. Тогда, у Василия ощущения были очень схожими с нынешними. Но из тех прежних рисковых и нелогичных идей 'буйного пилота', еще, ни одна, не оказалась пустышкой.
'Главной трудностью наверняка станет, найти для этого дела нескольких надежных и опытных пилотов с отличным знанием немецкого. Без помощи Центра, можно с этим в такую историю влипнуть! И все-таки, нужно рисковать. Печёнкой чую, что нужно. И, к тому же... Если уж 'Кантонец', помимо переданных мне на проверку разведданных, как-то узнал о 'Старшине' (а предварительные ответы по этой теме, действительно прислал мне Шульце-Бойзен через Харнака), то, значит, и немцы вполне могут выйти ему на след. Или уже вышли, и ведут его! А вот, от кого 'Кантонец' узнал, это большой вопрос. От 'Брайтенбаха' в Германии и Румынии он узнать не мог, тот и сам про задание 'Старшины' не в курсе. Их специально не знакомили, чтобы меньше шансов на провал было. На немцев, сам 'Кантонец' работать не может, за те налеты на Берлин они с него шкуру живьем сдерут. Тогда от кого? А, ладно! Уже не так важно, кто ему это напел. Раз уж 'Кантонец' уверенно заявляет, что Шульце-Бойзена очень скоро возьмут, и потянут за эту ниточку всю его сеть... Да еще и предлагает сыграть на опережение и снова ставить Центр уже перед свершившимся фактом. Прямо, как тогда в Бельгии. То надо делать. А, ведь он меня тогда не выдал Москве, вроде как, 'сам, по своим каналам информацию получил'. Фитин-то сразу во всем разобрался, но отзывать меня не стал. Даже выговор за самодеятельность не сделал, хотя повод имелся железный. Я же тогда своей недисциплинированностью и его и Берию крупно подставлял. Ну, а этот ухарь и вовсе плевать хотел на дисциплину! И еще, я никак не могу понять, чего это, он так заботится о карьере Удета, и почему Мильха топить решил. Словно в какие-то свои игры играет, хоть и на нашей стороне. Вот уж точно 'темная лошадка', а не агент...'.
***
По ночам то и дело раздавались сирены воздушной тревоги. Люди вздрагивали за плотными шторами светомаскировки. Посты и патрули на улицах. Шарящие по небу лучи прожекторов. Изредка раздавалась лающая канонада зенитного огня. Значит, снова отгоняют от столицы, то ли высотного разведчика Альянса, то ли группу бомбардировщиков. Население Берлина перестало считать эту войну далекой, и молилось, чтобы поскорее наступил мир, конечно же, победный. Повторения ужасов, лишь пару десятков лет, как отгремевшей, Великой Войны боялись многие. А нового поражения Германия могла и не выдержать. На улицах днем почти не видать улыбок на лицах. Появились длинные очереди за продуктами. Растет недовольство и глухое ворчание обывателей. Хвастливые слова покойного и ненавидимого в рейхе Геринга - 'Ни одна бомба не упадет на Германию!', звучат теперь горькой насмешкой.