Когда основные данные по испытаниям реактивного 'Аэропитона' были собраны, Моровски привлек в качестве испытателей лично знакомых ему пилотов из групп 'Белые Драконы' и 'Летающие Тигры'. Заокеанское начальство даже не навязывало других кандидатур, соглашаясь на все запросы. Любой каприз американо-бельгийского барона выполнялся. Ненадолго появились проблемы с инспекторами из Летництва Войскова, которых на секретный объект упорно не пускали, о чем жалобы сыпались одна за другой. Расставил все по местам приезд на аэродром самого командующего Сил Поветжных Генерала Стахона. Для него на первом месте была боевая работа. Поэтому, поглядев на качающуюся из стороны в сторону, но шустро заходящую на посадку со свистом полуреактивную машину, тот пожал плечами, и сделал подчиненному выговор за отвлечение от главных боевых задач вверенной ему бригады. Но после совместного боевого вылета успокоился, и больше претензий к командиру бригады 'Сокол' генерал не высказывал, хотя от всех претензий это Моровски не прикрыло...
***
Снова вспомнился Львов, в котором был полторы недели назад, проездом на Восточный фронт, с инспекцией. Тогда в груди, проезжающего через Советскую Россию, Болеслава, застыло странная смесь из горького восторга и тоскливой зависти. Октябрьский ветер, знакомо, гнал по древним улицам города остатки слетевшей листвы. Как и год назад, работали кавярни и магазины. Чинили обувь сапожники, а из ресторана звучали знакомые мотивы Ежи Петербургского. Нахальные голуби и воробьи, все также, подбирали крохи еды с тротуаров. По городу бегали стайки школьников и школьниц. С разных сторон журчала симфония из славянских речей жителей и приезжих. Слух радовали вкрапления польского. А русские, белорусские, и украинские слова уже воспринимались фоном. На лицах людей царили радость и веселье. Здесь не было войны, она ушла из этих мест еще год назад, и все же, это уже не было Польшей. Но совсем недалеко отсюда на Запад, в повятах северо-восточных воеводств, отбитых у тевтонов и удерживаемым Войском, там пока была Польша, и еще там шла новая Великая Война. А тут под мирным Львовом, на родном Скниловском аэродроме стояли шесть больших пятимоторных русских самолетов с эмблемами аэрофлота. Если бы не перебранка техников, он, возможно, и не догадался бы что это 'летающие танкеры'. Для чего русским столь странный 'летающий склад ГСМ', в тот раз Стахон так и не понял. Некогда было задуматься. Потом его закружили инспекционные поездки, и стало вовсе не до этого. Под Пшемыслем генералу показали смешанную часть ночных бомбардировщиков с очень странным составом. В этом дивизионе летали перелетевшие на Сторону Сил Поветжных польские, литовские, украинские пилоты, а также несколько чехов, но не только они. Отдельную эскадрилью дивизиона составляли русские девушки, воевавшие в Карелии и Греции. Фактически в этом дивизионе были собраны недавние воздушные противники. Ведь представленные здесь пилоты финской группы Терновского, несколько раз в январе и феврале выходили в атаки на ночные экипажи эскадрильи Расковой. Как выяснилось, такое неоднозначное решение снова предложил Моровский. Эти 'ночники' соревновались между собой, а их спортивный подход к боевым вылетам, лишь улучшал боевые результаты. Узнав об этом, Болеслав с сомнением покачал головой, но не стал вторгаться в решения заместителя генерала Берлинга по авиации (эту должность Моровский совмещал с должностью командира бригады). Еще с прошлого года, Стахон привык доверять чутью американца, и решил не менять привычек. Когда отчеты были составлены, наступил момент прощания с 'Воюющей Польшей'. Путь снова пролегал через Львов, Киев и Харьков. В столице украинской советской республики, острый взгляд генерала разглядел в стороне от посадочной полосы военного аэродрома очень интересный бомбовый склад. Если глаза не обманывали, то под навесами хранились корпуса авиабомб трех-четырех тонного калибра, если не больше. И снова дела опять закружили Стахона. Лишь после сообщения в газетах о разбомбленных германских заводах синтетического бензина, Болеслав вспомнил виденную им на Скнилове шестерку тяжелых 'Туполев-14', и харьковский склад тяжелых бомб. По всему выходило, что топливную промышленность Гитлера могли разбомбить ночные дальние бомбардировщики большевиков, дозаправленные прямо в небе, где-то не западней Люблина. Французы кричали в газетах о собственном успехе, но Болеславу было ясно, что это сработали русские. А его самого ждала Франция. Там, под Парижем, новую технику обещал ему показать полковник Розанов.