Хорошо все же иметь чувство юмора, помогает остаться в трезвом рассудке. Особенно когда весь остальной мир сходит с ума. Это ж надо! Мои дети прямо сейчас – со слепой старой прабабкой в затхлой хате. А я – здесь, в глухой ночи. На кладбище.
Ну нет уж, меня мертвяками не возьмешь! Вспомнила, как в детстве обдурила Дуню. Ее привезли к нам в город, и меня, малую, оставили с ней на целый день, пока взрослые ушли на работу. В этот день во дворе были похороны. Сначала завыла труба, затем завыл кто-то живой. Я до этого не видела похорон, поэтому как намагниченная влезла на подоконник поглазеть. Процессия красиво ползла под окнами. Салатовые и бордовые цветы на венках, черные люди, белое лицо покойника – приклеили меня к окну. Не услышав шагов позади, внезапно оглянулась я, почуяв горячий прицел слепых глаз на своей спине. Дуня стояла позади меня в двух шагах, вытянув руки вперед.
–Ты здесь?
Молчу.
– Ты здесь, эй?! – кричит она.
И вдруг шипит коброй:
– Не вздумай смотреть на лицо покойника. Дурная примета! Слышишь? Отведи глаза!
Мои глаза тут же сами высмотрели фарфоровое лицо на фоне черных людей.
А она щупает подоконник. Я скольжу медленно от ее щупалец, пока подоконник весь не кончается. В этот момент старуха втягивает ноздрями воздух, затем резко, слишком резко для восьмидесятилетней, разворачивается и расставив щупальца идёт к двери.
– Нельзя смотреть в лицо покойнику. К безумию это.
Дурацкая из тебя пророчица, Дуня. Это ТЫ сошла с ума от горя. Я же свой ясный ум могу на аукционе выставлять.
Хочешь померяться? Дважды два четыре, пятью два десять, трижды семь двадцать один. Сейчас моим детям шесть и одиннадцать, значит, мне сорок пять. Когда мне было восемь, тебе было восемьдесят три. Значит ты… – я задумалась, – на семьдесят пять лет меня старше!
– Вот тебе! – я победно высовываю язык в сторону кладбища.– Сорок пять плюс семьдесят пять…
И чувствую, как от затылка до копчика ползет длинная ледяная капля. Как в детстве, в темной хате.
Бросаюсь к машине, поворачиваю ключ и рву с места. Проклятое поле никак не заканчивается. Я кружу и кружу по нему, как заведенная мартышка. Проехала вдоль и поперек, по диагонали и обратно. Но выезд на трассу исчез. Вот сука! Бью ладонью по клаксону.
Время локдауна давно настало.
Но мне плевать на него.
И на людей с автоматами.
Я пытаюсь вспомнить только одно.
С кем же
и где
я оставила своих детей??