– Много взял на себя, – кратко ответил муж. – Считал себя слишком умным… это так похоже на них. Слушай, детка, не суетись. Это мои трудности.
– Ты хочешь сказать, он обанкротился? – Элен удивилась. В ее голубых с зеленью глазах мелькнуло беспокойство. Она всегда считала Солли корифеем в финансовых делах. Ей не верилось, что Солли, подобно другим людям, мог потерять деньги.
Крамер невесело улыбнулся.
– Совершенно верно: он банкрот.
– Но почему он не пришел к нам? Мы бы смогли ему помочь! – воскликнула Элен, всплеснув руками. – Бедный Солли! Почему он не пришел к нам?!
– Оставь меня! – лицо Крамера потемнело. – Мне надо подумать.
– Я надеялась, ты ездил в город… за норковой накидкой…
Крамер колебался недолго. Он сказал жене, что у него не было времени на вожделенную покупку, но он обязательно сделает ее в следующий раз. Времени до дня рождения еще много. Он погладил Элен по руке.
– Иди. Мы поговорим об этом позже.
Крамер прошел в свой кабинет: огромное помещение было уставлено книжными полками; здесь был также письменный стол, три удобных кресла. Из окна открывался прекрасный вид на сад с розовыми кустами.
Он закрыл дверь и уселся за стол. Не спеша раскурил сигару. Он услышал, как уехала Элен в двухместном спортивном «ягуаре». Итак, у него есть два часа, а возможно, и больше до ее возвращения. Двое цветных – слуги, которые находились в доме, – не мешали ему. Он сидел неподвижно, наблюдая за колечками дыма, медленно поднимавшимися к потолку. Стрелки на настольных часах медленно двигались по кругу. Негромкое тиканье часов не заглушало тяжелое дыхание Крамера. Он сидел, злобный гений, вспоминая свои прошлые победы, и напряженно искал выход из создавшегося положения.
Крамер размышлял около часа, затем резко поднялся, подошел к окну и некоторое время любовался цветущими розами. Затем повернулся к столу, открыл ящик и вытащил оттуда тощую папку. Раскрыв ее, он начал задумчиво перебирать газетные вырезки. Наконец, захлопнул папку и убрал ее обратно в ящик.
Он бесшумно подошел к двери кабинета, приоткрыл ее и некоторое время прислушивался. Что-то невнятно бормотали Сэм и Марта, его слуги, которые находились в кухне. Крамер закрыл дверь, вернулся за стол, выдвинул верхний правый ящик и отыскал там небольшую потертую записную книжечку. Усевшись поудобнее, не спеша начал перелистывать страницы.
Наконец, он нашел нужный номер телефона. Сняв трубку, попросил соединить его с Сан-Франциско. Телефонистка заверила его, что немедленно позвонит, едва только абонент ответит.
Положив трубку, Крамер откинулся на спинку кресла. Лицо его застыло безжизненной маской, взгляд был неподвижен. Медленно тянулись минуты; наконец, телефон зазвонил.
– Абонент на линии, – сказала телефонистка. – Простите, что пришлось ждать, но его телефон был занят.
Крамер прижал трубку к уху, вслушиваясь в шорохи и потрескивания на линии.
– Алло? Кто это?
– Мне нужен Моэ Цегетти, – сказал Крамер.
– Это я. Кто звонит?
– Я не узнал твой голос, Моэ, – облегченно сказал Крамер. – Прошло много времени… семь лет, не так ли?
– Кто это? – грубо переспросили на том конце.
– А кто еще, по-твоему, это может быть? – рявкнул Крамер с волчьей усмешкой. – Долго же мы не виделись, Моэ. Как дела?
– Джим! Бог мой! Неужели это ты, Джим?
– А кто же еще это может быть?
Моэ Цегетти едва мог поверить в то, что он, действительно, слышит голос Большого Джима Крамера. Это было поразительно! Скорее, ему неожиданно мог позвонить президент Соединенных Штатов.
Почти пятнадцать лет Моэ был правой рукой Крамера и главным исполнителем как минимум двадцати крупнейших ограблений банков, планы которых до мельчайших подробностей разработал Крамер. В течение этих лет Моэ был под неусыпным наблюдением полиции, да и преступный мир знал его как одного из выдающихся мастеров своего дела. Для него, казалось, не существовало ничего невозможного. Моэ мог за несколько минут открыть самый сложный сейф, очистить карманы незадачливого прохожего, подделать стодолларовый банкнот, отключить самую совершенную сигнализацию с тремя уровнями защиты, виртуозно водил автомобили, с пятнадцати ярдов выстрелом из револьвера 38-го калибра пробивал игральную карту. Но, несмотря на все свое мастерство, Моэ начисто был лишен дара аналитика. Когда он знал в точности все детали операции, можно было не сомневаться в успехе. Но стоило предоставить его самому себе, провала не миновать.
Он обнаружил этот прискорбный факт, когда Крамер удалился от дел. Моэ попытался провернуть несложное дельце, но по своему плану, и немедленно поплатился за самонадеянность шестилетним заключением в тюрьму для особо опасных преступников в Сан-Квентин. Полиции было хорошо известно, что Моэ ответственен за многие ограбления банков, так что он получил срок на полную катушку.