— Хватайся, Арья. — Это был голос Сона, и раздавался он у нее за спиной. — Цепляйся за мою руку, я тебе сказал!
Она через силу развернулась к берегу и тогда только увидела кузена и его протянутую к ней руку.
— Я сама. — От напряжения говорить ей было трудно: дыхание сбивалось, и губы не очень-то слушались. — Я справлюсь.
— Держись и не противься! Сколько раз тебе говорить, чтобы не лезла в воду без старших?
— Но…у меня уже…получается…плыть…почти.
— Почти — не считается! — Кузен дотянулся до ее загривка, для чего ему пришлось все же, хоть и по колено, но войти в воду, а значит намочить штаны, и ухватил за раздувшуюся пузырем рубаху. — Вот скажу твоей матери, что ты снова ее ослушалась. Ты этого хочешь? Или лучше уж сразу все рассказать твоему отцу?
— Зачем? Я же научилась плавать! Я бы и сама справилась!
— Ты забыла, сколько жизней маленьких лисят вашего клана унесла эта река? Да? Зачем полезла в воду? — Подтянув ее ближе к берегу, перехватил за руку и помог выбраться на сухой прибрежный валун.
— Мне было жарко. — Уселась на камне девочка и обхватила себя за колени.
— А теперь, что? Охладилась? Сразу видно, по твоим стучащим зубам. — Мальчишка уже начал смотреть на нее с сочувствием. Было заметно, что его гнев на ее непослушание поостыл.
— Как ты узнал, что я рядом и решила искупаться? — Покосилась она на него, опасаясь, как бы снова не вызвать возмущение своим поступком. Но нет, он уже перестал хмуриться.
— Ты ловко кралась за нами, это я должен признать. У тебя получилось бесшумно и расчетливо, и расстояние держала хорошо. Только твои волосы легко заметить, где угодно. Это же пожар, а не макушка. В следующий раз повязывай косынку, когда решишь следить за кем-то.
— Это ты серьезно сказал? — Вскинула на него глаза.
— А то! Серьезнее не бывает. Вечно тебя космы выдают.
— Но, ведь, у Асти такие же волосы. У нас с ним они одного цвета. А ему ты так не говорил.
— Да, не говорил. Все потому, что они у него не стоят дыбом, как у тебя. У твоего брата пряди гладкие и прямые, это у тебя волос волнистый и постоянно выбивается из кос.
— Это да. Беда мне с ними.
— Ладно. Выбираться давай. Хватайся снова за руку, я тебя подниму на обрыв.
— Не надо. Я сама. Ты иди.
— Не отказывайся. Держи руку.
— Иди, сказала. Не думай, больше в воду не полезу. Мне только и надо, что обсохнуть здесь немного.
— Смотри! Ты дала слово. Помни об этом. И раз так, то я пошел. А ты обсыхай и приходи к нам.
— А можно?! — Ее лицо сразу преобразилось: глаза засияли, а на щеках появился легкий румянец. — Больше не прогоните?
— Бессмысленно, раз ты уже здесь. — Сон махнул ей рукой и легко взобрался на крутой каменистый берег.
И снова их компания воссоединилась. Когда она пришла, ребята повели себя так, будто недавней размолвки и потасовки между ней и Альфом вовсе и не было. Приняли к себе, как ни в чем не бывало. А потом они все вместе поднялись и ушли с берега Крага глубоко в лес. Играли около их шалаша, еще собирали летнюю ягоду, так как ближе к вечеру в животах заурчало, и дал себя почувствовать голод.
— Как уходить отсюда не хочется! — Захныкал младший из их компании мальчик.
— Придется. — Заметил ему Сон. — Здесь нас никто не накормит, а ягоды только растравили во мне аппетит.
— А если раздобудем яиц? — Подала голос Лори, а для большинства присутствующих Арья. — Я знаю, где поблизости гнезда сорок. Сказать?
— Если добудем много яиц и зажарим их на костре, к примеру, то можно остаться здесь еще на некоторое время. — Поддержал девочку Альф.
— Они вьют гнезда на молодых осинах. — Присоединился к ним и Асти. — Я тоже знаю, где это место. Что? Идем туда?
Печь птичьи яйца им всегда нравилось. И вообще, вечер удался. Костер весело потрескивал, искры от него завораживающе плыли к потемневшим небесам, и было очень уютно сидеть вот так, кружком, и слушать выдумки Сонсерта. Рассказчик он был, следовало признать, необыкновенный. Вроде и об обычных вещах говорил, а оторваться от его баек не было никакой возможности. Лори так вообще всегда слушала его, чуть ли не открыв рот. А тогда, сидела напротив него, подперев щеку согнутой рукой, упирающейся локтем в колено, и глаз со старшего кузена не спускала. Ох, как она любила такие вечера!