Не зная, что еще предпринять, я двинулась следом за графом. Свет рубинового фонаря освещал лоснящийся плащ хозяина и служил мне ориентиром. Они свернули налево и, остановившись возле ворот, заключённых в железные оковы, замолчали. Я замерла метрах в пяти от них, вжавшись в каменную нишу. Свет фонаря скользнул по холодной стене, но до меня не достал, и, резко опустившись, внезапно погас. Тьма окутала холодный коридор. Я различала лишь очертания фигур в робком лунном свете, льющемся из маленького окошка наверху. Тьму рассекла молния серебристой стали, холодные стены отозвались предсмертным стоном и гулким эхом упавшего тела.
– Ты больше не нужен, – послышался хладнокровный голос хозяина.
Он брезгливо вытер кинжал об одежду графа и скрылся за массивными дверями. Коридор утонул в жуткой тишине. Тихо подкравшись к трупу, я приподняла его голову, пытаясь различить черты лица, и в ужасе отпрянула, когда он начал крошиться черным пеплом, тут же уносящимся сквозняком. Страх парализовал. В любую секунду хозяин замка мог вернуться, а я стояла как вкопанная, наблюдая, как сквозняк разносит по полу черный пепел – все, что осталось от графа Ванара-младшего.
Наконец, мне удалось совладать с собой. Тихо ступая всей стопой, я побежала назад к спасительной двери. Стало необычно душно, казалось, что еще вот-вот, и я начну задыхаться. Безумно захотелось полной грудью набрать свежего лесного воздуха.
Я врезалась во входную дверь и налегла на нее всем весом своего тела. Дверь осталась безучастна. В коридоре послышались шаги: ко мне стремительно приближался владелец замка. Я с утроенным усердием налегла на дверь, но та не сдвинулась ни на миллиметр. В ужасе я заметалась в коридоре, пока не наткнулась на узкий боковой проход. С облегчением я скользнула в прохладный полумрак и оказалась на лестничной площадке. Выбора особого не было, я помчалась вверх по ступенькам, молясь, чтобы наверху никого не оказалось.
Лестница поднялась этажа на четыре и уперлась в широкую, обитую металлом дверь. С отчаянием я потянула за ручку и дверь неожиданно поддалась. Тело обдало холодным стылым воздухом. Я оторопело замерла в проеме, пытаясь понять, куда меня вынесло. Стены напротив двери не было, и от заветной свободы меня отделяли только хилые перильца. Отвратительно воняло, как будто рядом сгнило несколько тонн яиц вперемешку с навозом.
Три каменные стены из песчаника прятали в своей тени что-то большое и живое, судя по тихим вздохам, доносящимся оттуда. Открытый балкон выводил меня с этого ужасного замка, и я в предвкушении свободы, привязала верёвку к перилам.
– Верёвка не достанет, – послышался сзади басистый голос.
Я застыла, боясь пошевелиться. Сжав рукоять меча, развернулась и от ужаса тут же отпрянула назад, чуть не свалившись с балкона.
– Не бойтесь, я не голодный, – великодушно пробасил тёмно-зелёный дракон с чёрными перепонками на крыльях и золотистым гребнем.
Я судорожно хватала губами воздух.
– Верёвка не достанет, – повторил дракон, поудобнее усаживаясь. – У вас верёвка длиной метров пять, не больше, а до земли двадцать с половиной. Если у вас, конечно, есть крылья, то, пожалуйста.
Я неуверенно взглянула за перила, и, дернув нижней губой, снова повернулась к дракону.
Он миролюбиво смотрел на меня желтыми глазами, как бы балансируя головой на шее, покрытой зелёной чешуей.
– Съешь меня уже, наконец, чтоб я не мучилась, или хватит на меня пялиться, – буркнула я, отводя глаза, немного осмелев и осознав безвыходность моего положения.
– Так неинтересно, тем более я же говорил, что сыт, – кладя голову по-собачьи на передние лапы, заключенные в кандалы, сказал дракон.
– У тебя есть имя? – спросила я.
– Да, было когда-то, – философски, глядя на небо, ответил дракон. – Когда летал, было. Драконы, пока летают, имеют имя, а когда исчезают из жизни других, теряют его. Люди ведь такие же, пока что-то делают, побеждают, открывают или просто живут в окружении других и общаются с ними, имеют имена, а когда исчезают, то постепенно теряют его, дают забыть о себе.
– Ты не прав, люди не драконы. Имена людей и их поступки помнят даже тогда, когда их нет.
– Память – гибкая штука, – задумчиво протянул дракон. – А человеческая память вообще вещь непостоянная и ненадежная.
– Философия – это, конечно, замечательно, но как бы мне отсюда слезть, – опомнилась я, голова уже шла кругом от происходящего.
Я внимательно посмотрела вниз, рассмотрела небольшой уступ, на который я могла бы стать и, перецепив верёвку к перилам соседнего балкона, спуститься. Закусив губу, я всё-таки перебросила верёвку, и приготовилась к спуску.