— Славно, славно, молодец… — ласково проворковал капитан, словно успокаивая испуганное животное.
Он отбросил использованное клеймо и протянул руку за другим, которое услужливо подал ему палач.
— Ну вот, полдела сделано. А теперь я заклеймлю тебя с другой стороны, вдруг когда-нибудь я отрублю тебе эту руку?
Ясса не ответила. Стиснув зубы и закрыв глаза, она старалась сдержать рвущийся из груди стон, чтобы не показать перед этими ублюдками охватившую её слабость.
Острая боль пронзила другую руку. Ясса закусила до крови губу, стараясь не кричать.
— Да ты у нас герой! — насмешливо произнёс Асобель и одобрительно похлопал девушку по щеке.
Ясса открыла глаза и увидела, что капитан держит в руках огромное раскалённое клеймо. Она ужаснулась. Неужели этот изверг хочет сжечь её?
— Осталось совсем немного, малыш… Вот эта печать на грудь — и ты мой навеки!
Он кивнул палачу и тот, приблизившись к девушке, рванул за ворот сорочки, разрывая её пополам. Открылась тесная шёлковая безрукавка, под которой Ясса прятала грудь. Вальдо достал нож и легко вспорол её. И тут у него из горла вырвался невольный крик изумления. Отступив в сторону, он воскликнул, удивлённо глядя на капитана:
— Да это девка!
Капитан отбросил клеймо и наклонился вперёд, словно не веря своим глазам. Он раздвинул половинки безрукавки и внимательно осмотрел две очаровательные груди, колеблемые судорожным дыханием. Затем его взгляд медленно переместился наверх и встретился с яростным синим взглядом.
— Что тебя так удивило, ублюдок?! — прошипела виолка, словно рассерженная змея. — Никогда не видел женских грудей?
— Таких хорошеньких и в таком странном месте — нет… Так ты девушка?
— И что с того?
— Это многое меняет… Я не пытаю женщин. У меня для них иные методы, более мягкие и приятные…
— Тогда я не женщина. Я виолка, сержант королевских лесных мечников! Продолжай своё грязное дело, ты, вшивый трусливый вальдо! — Ясса с яростью рванулась, но верёвки крепко держали её. — Развяжи меня, и я покажу тебе, что значит настоящая женщина! Я выпью твою кровь, сдеру с тебя кожу и повешу твой труп на собственных внутренностях!
Капитан засмеялся.
— Горячая штучка! Я понимаю твою злость, но ты ведь сама виновата. Ты одурачила меня… Впрочем, как и капитана ди Юста. Старый пройдоха и не подозревает, кто командует его солдатами. Да он бы удавился, если бы узнал! Он ведь считает, что женщина может только стоять у очага и рожать детей.
Асобель вдруг перестал смеяться и его глаза задумчиво уставились на девушку.
— Клянусь зубами моей прабабушки, я устрою ему сюрприз… — пробормотал он, и, повернувшись, пошёл прочь. Вальдо разочарованно переговариваясь, разошлись. Ясса осталась одна, терзаемая болью и неудовлетворённой жаждой мести. Пока она была в образе мужчины, она и вела себя соответственно: сдержанно, рассудительно, возможно, даже, несколько трусливо. Но когда её тайна раскрылась, наружу вырвалась неистовая виолка — яростная и жестокая, мстительная и не терпящая унижений. Она рвалась в путах, пока не содрала кожу на запястьях, выкрикивая в адрес капитана грязные ругательства и оскорбления, проклиная его по-ассветски, по-виольски и по-илларийски. Но никто не обращал на бушующую девушку внимания, и постепенно она затихла, обессилено повиснув на верёвках.
Глава 8
Медленно тянулись минуты, складываясь в долгие часы. Ясса то впадала в забытьё, то её снова охватывала ярость.
Когда наступило утро, пришёл Асобель с жёсткой кожаной плетью в руках. Он окинул девушку ледяным взглядом и сказал:
— Я мог бы взять тебя, но я не сплю с оборотнями. Ты не мужчина, но ты и не женщина. Поэтому я отправлю тебя обратно к капитану ди Юсту. Но сначала я преподам тебе хороший урок. Такой, чтобы ты запомнила на всю жизнь… Это тебе и за обман, и за оскорбления, и за ругательства, которые я понял и которые не понял.
И он принялся хладнокровно и жестоко стегать. Свистела плётка, лопалась ткань и кожа, кровь ручьями текла по телу, капая на землю. Вокруг собрались любопытные и безмолвно смотрели на экзекуцию. Ясса терпела, сколько могла, сдерживая крик, пока не потеряла сознание. Лишь после этого капитан опустил плётку и отошёл от бесчувственного тела.
— Оденьте её и выбросьте за заставу, — приказал он.
На девушку напялили кое-как чью-то куртку, застегнули наперекосяк пуговицы и поволокли к заставе, где только что состоялась церемония обмена выкупа на графа, и где, неподалеку, ещё толпились мечники из взвода лейтенанта ди Стамера. Её сбросили, словно падаль, с оборонной стены, и она покатилась по крутому склону вниз, раня и разбивая и так израненное тело, и оставляя на камнях капли горячей виольской крови. Вслед ей прозвучал издевательский хохот, и кто-то крикнул: