Новая служба с головой поглотила виолку. С утра до вечера она пропадала в казармах, планируя, управляя и тренируя солдат. Вначале она сама часто сопровождала обозы и путников, пока не удостоверилась, что её офицеры хорошо усвоили все уроки и придерживаются установленных правил. Тогда она стала больше времени проводить дома. У неё появилось много друзей среди отпрысков богатых и знатных семей. Она также сблизилась с герцогом, которого не единожды сопровождала в деловых поездках или на охоту. Несмотря на королевское происхождение и внушительный вид, герцог оказался весёлым общительным человеком. А однажды, когда Ясса прикрыла его своим телом от неожиданно выскочившего из засады молодого гиззарда, герцог так расчувствовался, что назвал ди Вариса другом и выхлопотал у короля для него баронский титул, подарив несколько сот стадов земли из собственных владений.
Маленький Лойял подрастал, и уже называл Яссу «папой», безмерно радуясь, когда виолка брала его на руки или играла с ним. Его большие и тёмные как у матери, глаза с восторгом смотрели на блестящие ножны, а крохотные ручки тянулись к тяжёлым рукояткам.
— Лойял будет великим воином! — смеялась виолка, подбрасывая малыша в воздух, а мальчик заливался весёлым смехом и визжал от восторга.
Анис с нежностью смотрела на сына и с обожанием на госпожу. После родов она похорошела, а сейчас, окружённая негой и заботой, расцвела и стала настоящей красавицей. Худощавое тело округлилось, грудь налилась, на тугих румяных щёчках появились симпатичные ямочки. Движения стали плавными и грациозными, она часто улыбалась или что-то тихонько напевала без слов, сидя за рукоделием.
Однажды на одном из балов, которые любил устраивать герцог, глядя, как вокруг молодого барона увиваются юные красавицы, он спросил:
— Друг мой, а не пора ли вам жениться?
Ясса удивилась.
— Зачем?
— Как зачем? Чтобы иметь сына, наследника, продолжателя вашего славного имени и традиций.
— Но у меня уже есть сын.
Герцог фыркнул.
— От наложницы?
— И чем он плох?
— Дорогой мой, у меня двадцать наложниц, которые родили мне уже семь сыновей. Девочек я даже не считаю… Но никто из них не унаследует мой титул или мои земли. Только тот, которого родит моя законная супруга.
— Но, я слышал, что у вас три прелестных дочери…
— Увы… — вздохнул герцог. — К счастью, наши законы разрешают иметь двух жён. И если герцогиня в ближайшее время не подарит мне сына, ей придётся потесниться на супружеском ложе.
— Я рад, что у меня нет таких проблем.
— Напрасно радуетесь, капитан… Вы можете любить свою наложницу и всю жизнь лелеять её и баловать, отдать её сыну все свои деньги, но после вашей кончины и земли, и баронат перейдут государству, а вашу наложницу выведут на рынок… Если, конечно, сын не захочет её выкупить. Сын вашей наложницы не сможет даже носить ваше имя, а только имя своей матери.
— Странные законы… — протянула Ясса. — У нас, на Оллине, сын носит имя отца, а дочь имя матери, и каждый наследует своему родителю.
— А мне это кажется странным… Но каждый народ живёт по своим законам. Не мы их устанавливали и не нам их менять. А вот вы, дорогой капитан, будете выглядеть весьма странно, если будете чуждаться женщин. Берите пример с меня: у меня есть законная супруга, двадцать наложниц и несколько любовниц… А вы такой красивый, такой знаменитый, любимец женщин и фортуны, довольствуетесь одной наложницей, да и та, по слухам, с ущербом — немая!
— Это не ущерб, а её самое лучшее достоинство, — засмеялась Ясса.
— Вы только посмотрите на этих девиц! Они не сводят с вас глаз и млеют от счастья, когда вы приглашаете их на танец. Любой из папаш был бы рад такому зятю, как вы!
— Нет, мой герцог, эти красотки не подходят мне.
— Почему? — удивился герцог.
— Они слишком привыкли к светской жизни, к обожанию и восхищению, которыми их окружили поклонники. А я часто не бываю дома, пропадаю на службе с утра до вечера… Не запирать же мне супругу на замок? Иначе, как я могу быть уверен, что рождённый ребёнок от меня?
— Хм… Тут вы правы… Но есть же честные порядочные девушки…
— Которые, становясь жёнами, наставляют мужу рога! Мой господин, я очень ревнив. Вернувшись из поездки и застав в доме постороннего мужчину, я не буду спрашивать, кто он и что делает в моём доме, а сверну шею и ему, и изменнице… А если кто-то будет распускать сплетни о моей супруге, я непременно вызову наглеца на дуэль и убью… Зачем мне вся эта головная боль и неприятности с законом?