— Куда же вы направлялись, и зачем вам понадобились лошади?
— Я хотел вернуться в Илларию… Пешком идти долго и тяжело, а он сказал: идём, у них лошадей много, возьмём двух, не обеднеют…
— Значит, вы за нами следили?
— Я?! Нет! Упаси бог! Это всё он, этот мерзкий каторжник! И зачем я только с ним связался!..
— Ладно, идём к другому, — сказала Ясса и обратилась к Леаме по-виольски. — Что скажешь?
— Трус. На него даже противно смотреть… Думаю, он врёт. Говорит, что свободный крестьянин, а ведёт себя хуже забитого раба.
— Я тоже ненавижу трусов… Убей его!
— А принц?
— Проснётся принц, проснутся дети. Им ещё рано смотреть на такие зрелища.
— Ну, твоему сыну пора начинать обучение…
— Придёт его время.
По-видимому, пленный прочитал свой приговор в глазах виолок, потому что вдруг дико завыл и упал к ногам Яссы, пытаясь дотянуться до её сапог губами.
— Не убивайте меня, госпожа! Не убивайте!..
— Заткни его, пока он не разбудил детей, — презрительно приказала Ясса.
Леама схватила скулящего пленного за волосы, запрокинула голову и ударила по торчащему из худой шеи кадыку, сломав его. Вопли мгновенно прекратились, пленный захрипел и закашлял. Девушка зашла ему за спину, обхватила голову двумя руками и резко вывернула, сломав шейные позвонки. Бросив обмякшее тело, повернулась ко второму пленному, с ужасом взиравшему на эту сцену. Ясса подозвала двух рабов и приказала им унести труп подальше от лагеря.
Когда рабы ушли, унося мертвеца, Ясса грозно посмотрела на пленника сверху вниз. Леама поставила его на колени, едва не удавив, отчего тот мучительно закашлялся. Пришлось снять с него удавку, чтобы освободить горло, иначе он бы не смог говорить. Едва почувствовав относительную свободу, пленный тут же поднялся на ноги.
— На колени! — приказала девушка, толкнув его в спину.
— Зачем? — ответил парень по-ассветски. — Вы всё равно меня убьёте. Я хочу умереть стоя, как мужчина, а не на коленях, как раб.
— Лайсс! — усмехнулась Ясса. По-виольски это означало «смельчак». — Что скажешь в своё оправдание, малыш? Ты слышал наш разговор с твоим товарищем. Он сказал правду или соврал?
— Какое это имеет значение, если вы его всё равно прикончили? — дерзко ответил юноша, растирая онемевшие руки. — Допустим, он сказал правду, что из того? Да, это я предложил украсть лошадей, я называл вас бабами… Я следил за вами два дня. Я даже подумывал прикончить кого-нибудь из вас, чтобы забрать лошадь, но вы всегда были настороже… Встретив этого болвана, я предложил ему увести лошадей этой ночью, но нам не повезло…
— И каков был твой план?
— Сич должен был отвлечь часового, а я бы прокрался к лошадям и увёл парочку… Затем мы бы встретились в условленном месте.
— И ты, имея лошадей, ждал бы этого труса? — недоверчиво спросила Леама.
— Я беглый каторжник, но это не значит, что я нечестный человек, — гордо ответил пленник.
— За что же ты попал на каторгу?
— Пытался похитить наложницу у нашего графа…
Ясса засмеялась.
— Неужели, в вашем селении, не нашлось свободной девушки, согласной выйти за тебя?
— Я любил её…
— А теперь разлюбил?
— Граф её убил, как только узнал о нашей связи.
— Какая романтическая история… — усмехнулась Леама.
— И что нам с ним делать? — спросила Ясса по-виольски.
Сестра неопределённо пожала плечами.
— Принц потребует его смерти.
Леама промолчала.
— Я не сделал вам ничего плохого… — пробормотал парень, не поднимая глаз. — Вы можете отпустить меня, и я уйду…
— Мы в этом не уверены, — ответила Ясса. — Думаю, ты снова попытаешься увести лошадей, и возможно, у тебя получится. А у нас каждое животное на счету. Нам предстоит ещё долгий и трудный путь… Значит, нам придётся тебя убить — для нашего же блага.
Парень криво усмехнулся.
— Сколько себя помню, все желали моей смерти… Даже собственная мать выбросила меня на улицу сразу после рождения. Никто не спрашивал, хочу ли я жить, все только хотели моей смерти… Видимо такова моя судьба: сколько ни убегай от смерти — всё равно она тебя догонит.
Леама посмотрела на Яссу и произнесла по-виольски:
— Он мне нравится… Пусть живёт.
— Предлагаешь его отпустить?
— Нет, я хочу взять его себе.
— Рабом или наложником?
— Там посмотрим.
— Ладно. Предложи ему выбор. Но если он предпочтёт смерть — так тому и быть. Его нужно убить — он умён и смел, а оттого опасен.