Когда впоследствии ди Стамер докладывал капитану о бое, он сказал:
— Новичок превзошёл все мои ожидания. Когда я за ним наблюдал, у меня даже мелькнула мысль, что достаточно было бы одного сержанта ди Вариса, чтобы разгромить весь отряд. Наша сегодняшняя победа получена, по большей части, благодаря ему и его обученным новым приёмам людям. Да, он умелый воин, ничего не скажешь. Казалось, он был в нескольких местах одновременно! Я ещё не видел, чтобы кто-то сражался с такой хладнокровной яростью. Он, словно одержимый, носился по полю. Казалось, в него вселился демон разрушения… Вы бы видели его глаза в эту минуту! Это были глаза самой смерти… До сих пор я думал, что смерть — старая безобразная старуха с чёрным мрачным взглядом. Но теперь склоняюсь к мысли, что она родом с острова Оллин и глаза у неё, как у Ясса ди Вариса во время боя.
— Да, этот чужак довольно странный парень, — согласился капитан.
— И бездушный убийца… Не хотел бы я стать его врагом… Вы бы видели, с каким хладнокровием он добивал после боя раненых — как вальдо, так и наших, которые попросили лёгкую смерть… Когда я спросил его, зачем он это делает, он ответил, что они всё равно мертвецы, и он делает доброе дело, избавляя их от мук. Он, конечно, прав. Но когда я поинтересовался, не жалко ли ему их, ведь они люди, пусть и враги, но уже побеждённые, знаете, что он ответил? «Что должно случиться, то и случится. Пришло их время умереть, почему я должен их жалеть?».
— Да, он настоящий воин, до мозга костей… Странно видеть такое хладнокровие и равнодушие в столь юном возрасте, но, по-видимому, он так воспитан. Хотелось бы мне поближе познакомиться с этими оллинцами… Странный народец, я тебе скажу.
— Не то слово, — кивнул лейтенант. — Ясс мне рассказал, как он сдавал «выпускной экзамен» по окончании обучения… Ну, там, поединок, засада, нападение — это понятно. Но в конце привели мальчишку-раба, приговорённого к смерти за какой-то проступок. Выпускник должен хладнокровно убить его любым, каким пожелает, способом. При этом, чем младше преступник, тем больше чести палачу… Ну, не кошмар ли? Я понимаю, война, бой, азарт… Но заставлять детей убивать себе подобных — это полное извращение. Хотя Ясс относится к этому довольно спокойно.
— Ну, это уже чересчур… — пробормотал капитан. — Я восхищаюсь его воинским искусством, но не хотел бы оказаться на его месте… Кстати, а то, что он рассказывал о своём детстве, правда?
— О, да! Он рассказывал ещё более жуткие подробности.
— Нет, всё-таки, лучше я буду таким, как есть, но зато буду спокойно спать по ночам и с умилением вспоминать своё счастливое детство… Ясс великий воин, но он не человек, а дикий зверь, бездушный и беспощадный, гиззард в человечьем обличье.
— Это вы точно подметили… — согласился лейтенант.
Ясса не знала об этом разговоре лейтенанта с капитаном. Да если бы и знала, эпитеты командира ей только польстили бы. После памятного боя она занималась текущими ежедневными рутинными делами: тренировала своих людей и тренировалась сама, учила илларийский язык и развлекалась в компании молодых офицеров в кабачках соседнего Лерсина.
Глава 5
Шли дни. Виолка полностью освоилась со своим необычным положением. Никто в крепости не сомневался в её мужественности, считая крутым парнем и отличным рубакой, правда, не без странностей. Но у кого их нет? Да и что взять с чужестранца, воспитанного в другой культуре и привыкшего к иным обычаям? И ей самой, как ни странно, понравилось быть мужчиной. Она приняла законы и обычаи страны, в которой жила, так как виолки изначально отличались высокой приспособляемостью, невзирая на приверженность своим богам и традициям. Но если обстоятельства требовали — виолка могла стать и мужчиной, как бы ни претила ей эта мысль. «В волчьей стае живи по волчьим законам» — гласила одна из виольских пословиц. У виолок мало незыблемых принципов, и те, в основном, относились к духовной сфере. Самые главные: «Что должно случиться, то и случится» и «На всё воля Богини-Матери». Поэтому Ясса считала, что коль ей пришлось притворяться мужчиной, значит, так было задумано на Небесах. По-видимому, Богиня-Мать испытывает её верность таким необычным способом.
Многие офицеры из крепости имели в Лерсине подружек, любовниц или семью. Один Ясс ходил в неприступных холостяках. Друзья подшучивали над «нерешительностью» и «скромностью» товарища, а недоброжелатели (такие всегда найдутся в большом коллективе) намекали на нетрадиционные пристрастия, вменяя ему связь с ординарцем — парнем довольно смазливым и разбитным. Яссе, в самом деле, нравился Проныра — весёлый, красивый и гибкий, словно кошка, юноша. Она покровительствовала ему, и это не могло пройти мимо глаз окружающих. Ясса научила Проныру многим приёмам рукопашного боя и поделилась некоторыми воинскими секретами. Ординарец платил сержанту преданностью и заботой — в комнате всегда порядок, одежда чистая, сапоги начищены, оружие отполировано, еда свежая и горячая.