«Кажется, я уже где-то это слышал, – подумал Андрей. – Может, просто читал? И по истории, конечно, в школе проходили: и про бунт, и про царицу Софью, и про Поводырей». Но Андрею вдруг показалась знакомой не только история про бунт, но и голос экскурсовода, и ее улыбчивое круглое лицо, и белый беретик, и даже зонт, которым она указывала на Медную всадницу. Даже вот этот мальчик в первом ряду, с испуганными круглыми глазами и чуть приоткрытым от волнения ртом.
Но такого быть, конечно, не могло, потому что и девушку, и ее подопечных Андрей видел впервые…
– Тьма будущего непроглядна, люди слепы, но Поводыри нас ведут, их дорога верна! – хором скандировали дети. И Андрей тоже поневоле зашевелил губами, шепотом повторяя знакомые слова, которыми начинали свои выступления все политические лидеры и даже сам император.
«Может быть, – подумал Андрей, – я видел эту экскурсию, то есть не эту именно, но такую же, с тем же экскурсоводом, по магзеркалу? В какой-нибудь передаче про путешествия – “По городам и весям” или подобной. Софиенград – культурная столица, в которой полно достопримечательностей, и ее часто показывают. А одинаковые слова экскурсии – так их, наверное, учат наизусть и повторяют слово в слово для каждой группы…»
– Род Ястребовых, Полозовых, некоторые фамилии – Соколовы или Рюриковичи – перестали существовать. Кстати, дети, посмотрите внимательно вот тут, под этим копытом коня…
Андрей похолодел. «Сейчас, – почему-то с ужасом подумал он, – сейчас это случится».
Ему вдруг захотелось зажмуриться, отвернуться от Медной всадницы и бежать не оглядываясь.
Но он не мог пошевелиться и отвести глаза от темного, с прозеленью копыта огромного коня.
– …и когда найдется кто-то, кто сможет увидеть эту змею, значит…
От черной змеи, свернувшейся у этого копыта. Шкура ее мерцала, а серебряные глаза смотрели прямо на Андрея.
– …время замкнется в кольцо. Змея укусит себя за хвост…
«Уничтоженные дворянские роды, виновные в заговоре, вернутся из небытия, и наш мир опять будет в смертельной опасности».
Он знал заранее, что она это скажет.
– Не бойтесь. Это просто легенда…
«Просто легенда», – подумал он, сглотнув. По спине сыпались ледяные мурашки. Серебряные глаза змеи смотрели пристально и холодно.
Андрей все-таки зажмурился.
А когда открыл глаза, змеи больше не было. Просто скала, выщербленная временем и резцом давно умершего безымянного камнетеса.
Дети, возбужденно переговариваясь, уходили следом за экскурсоводом. «Если что, нас спасут Поводыри», – повторяли, перебивая друг друга, дети.
Андрей стоял и какое-то время смотрел им вслед. А потом опять перевел взгляд на памятник. Просто скала, никакой змеи. «Почудилось», – понял он, чувствуя, как губы расползаются в широкой от облегчения улыбке.
Просто почудилось. Услышал про эту легенду и придумал то, чего нет.
А может, что-то такое ему когда-нибудь снилось. Так бывает, когда всплывает вдруг обрывок сна и думаешь: «О, так мне же это снилось!» Как будто на короткий миг совпадают сон и явь. И клочок полузабытого сна пристает к памяти, как осенний лист к подошве. А потом отваливается и опять теряется среди других листьев. И они снова идут разными путями, никак не пересекаясь и не влияя друг на друга, – сны и реальность.
Кажется, что-то такое говорила Лиза. Андрею однажды приснилось, что родители еще живы, все в тот вечер повернулось по-другому, и папина машина не сорвалась с обрыва. Они просто вернулись домой. Жизнь не сломалась напополам – на «до» и «после». Потому что не было похорон и двух закрытых гробов, удушающего запаха лилий. И дядя Филипп не приезжал среди ночи, чтобы сказать: «Дети, вам надо бежать, иначе вы оба попадете в детдом, а этого нельзя допустить. Вот документы и паспорт на фургон, но домой вам возвращаться нельзя». И не было скитаний вдвоем с Симоном, заполненных страхом, что их поймают и разоблачат, что у них закончатся деньги, что распознают фальшивые документы и отберут фургон, как уже отобрали дом и всю прежнюю жизнь.
Всего этого не было.
Они просто жили дальше все вчетвером, так, как раньше, счастливо и спокойно. Время от времени отправлялись на фургоне-закусочной в турне, как называл эти поездки отец. Турне было не бегством, а веселым приключением, после которого они всегда возвращались домой. И там начинались еще лучшие приключения: рыбалка, лес, ночевки у костра, песни под гитару…