Занавеси выдулись парусами и захлопали под порывами ветра. Женщины заголосили громче – евнухи наверняка кинулись подвязывать предательски взлетевшие ткани. Ветер дунул, и знатные ашшаритки оказались открытыми чужим взглядам.
Отстранив Яхью, халиф поднялся и быстрым шагом вышел во двор.
Над крышами, переходами и двориками Мадинат-аль-Заура быстро неслись тени – с востока надвигался невиданный, от земли до неба, прибой пенных и дымных облаков. Синюшно-фиолетовая туча просверкивала молнией, где-то далеко-далеко погромыхивало.
Аммар смотрел на темное подбрюшье неба с недоверием: никто не помнил, чтобы среди такого зноя вдруг пошли зимние дожди. В сизо-фиолетовом клубящемся небе с шипением вспыхнула ветвистая зарница. От последовавшего за ней удара люди во дворе присели и закрыли уши ладонями. Из левого зала послышался испуганный женский вскрик.
– Я думаю, о мой халиф, что тебе лучше не стоять на открытом месте, – тихо проговорил старый астроном.
По крышам рванулся ветер, и в Львиный двор слетели две черепицы. Их разбрызнуло на мраморе пола, на плитах остались рыжие сколы. Подошел командующий Правой гвардией:
– Я никогда не слышал, чтобы так выло и свистело…
– Это потому, что воет и свистит не ветер, – звякнул за спиной халифа сумеречный голос.
Аураннец стоял, запрокинув голову, и смотрел в небо – широко раскрыв глаза, словно завороженный.
– С моря летят Всадники – Дети Тумана вышли на охоту, – в пустых жутких глазах мага, казалось, тоже бегут тени.
Аммар поежился. Вообще-то, сумеречники боялись Детей Тумана, как огня, предпочитая даже не именовать эту напасть и обходиться невразумительными знаками и кивками в северовосточную сторону. Туда, где за холодными морями из тумана то выступали, то снова прятались населенные этими неназываемыми тварями Острова. Вон, лаонец так и остался в зале – халиф сквозь колышущиеся занавески видел, как сумеречник ломает руки и дрожит с головы до ног.
А этот так и стоит – запрокинув лицо и с легкой безуминкой во взгляде.
Халиф стиснул зубы.
Всевышний хранил земли ашшаритов, и заморские демоны не беспокоили ни верующих, ни их дома. Всадники обыкновенно скакали и исчезали с верховым ветром – тот сносил их в пустоши, к неторным тропам и заброшенным полям, подальше от человеческого жилья и призывов муаззинов.
С крыши опять слетела черепица и угодила прямо в голову каменного льва, поддерживавшего чашу. Аураннец уставился на Аммара со странной хищной радостью:
– Вот видишь, человек, – не один ты ждешь своего нерегиля! Им, – тонкая рука в опавшем парчовом рукаве остро ткнула в небо, – тоже не нравится ваш Договор!
Аммар выдержал взгляд злорадно оскалившегося существа. И, смотря прямо в фарфоровое личико с черными щелками злобных глаз, приказал:
– Подайте мне меч!
Халиф уже выходил из двора, когда его догнал нечеловеческий, бронзовый, звонкий голос аураннца:
– Иди к воротам Карха! Посмотри на твоего нерегиля, человек! Будешь знать, кто придет к тебе вечером побеседовать!
На злой, нечеловеческий, ненавидящий хохот Аммар не обернулся.
На улицах Карха метались и голосили. Стражники, бегущие перед халифом и его гулямами, нещадно лупили палками ополоумевших людей – расчищали дорогу. За стенами окраинного квартала тек канал, испуганная толпа из пригорода ломилась через плавучий мост в ворота.
– Эти твари коснулись земли, о мой халиф! – проорал халифу в ухо Сардар аль-Масуди, командующий Правой, дворцовой, гвардией. – Их видели очень близко! Твари из Тумана скачут прямо к мосту!
Сардар только что вернулся от ворот – до них, кстати, оставалось совсем чуть. Огромный куб первой башни уже маячил в заплывающем фиолетовым небе.
– Не может быть! – крикнул Аммар на пределе легких.
Твари из Тумана никогда не касались земли аш-Шарийа!
– Клянусь Всевышним! – заорал командующий.
– Дор-рогу! Дор-рогу повелителю верующих! – Бритые головы стражников блестели от испарины.
Над головами длинно покатился раскат грома. Кругом завизжали. По плоским крышам метались люди, спешно обрывая занавески и половики, сгребали разложенные для просушки финики. И выставляли – а как же! Дождь пойдет! – кувшины для сбора воды.
– Где воины Яхьи? Где сумеречник?! – перекрикивая свист ветра и вопли, заорал Аммар.
– Увязли в давке у ворот! – прикрываясь ладонью от секущих порывов, прокричал Сардар.
Он почти лежал на шее своей гнедой кобылы. Та косила круглым черным глазом и мотала башкой, с мундштука во все стороны летела пена – в том числе и в лицо халифу. Аммар утерся рукавом – сейчас было не до приличий. И дал шенкелей: напуганная шумом и давкой лошадь дичилась темного перехода под двумя воротными башнями.