- Барон? - спросил он, не веря своим ушам.
- Попроси его переодеться и пригласи к ужину; за столом будем только мы четверо.
- Он на это не пойдет, - упрямился Шейн.
- Для тебя он пойдет на все. Только попроси.
***
Хрустальная люстра обеденной залы в Темз-Вью сияла сотней свечей. Стол, накрытый на четверых, был великолепен: тяжелое серебро, венецианское стекло, скатерть и салфетки из белоснежного полотна. В центре красовались поздние белые розы. Кавалеры, одетые строго по этикету, подали дамам кресла с высокими спинками.
- Какой приятный сюрприз, что вы снова в Англии, дорогой Фиц. Я полагал, что вы постоянно живете во Франции, - импровизировал Шейн.
- Я просто счастлива, что познакомилась с другом Шейна. Он никогда не посвящает нас в свою личную жизнь, - ворковала Джорджиана.
Она не могла скрыть восхищения, которым так и лучились ее глаза, когда она вглядывалась в человека, разделявшего с ними трапезу.
Его одежда и манеры были выше всяких похвал; музыкальный, глубокий голос ласкал слух; мало того, что он был приветлив и прост в обращении, он еще и держался так, словно был с нею знаком долгие годы.
- Ваша фамилия наверняка не ограничивается одним слогом, сэр, полюбопытствовала Джорджиана как бы между прочим. - Не могу же я называть вас "Фиц".
- Его полное имя - Фиц-Клер, - на ходу придумал Шейн.
Барон сердечно улыбнулся Джорджиане:
- Пожалуйста, называйте меня Фиц. Это так приятно звучит в ваших устах.
Она опустила ресницы и подняла их вновь.
- Фиц-Клер - это ирландское имя, сэр, и все же в вашей речи я не слышу ни малейшего признака ирландского говора.
- Фиц воспитывался в Европе. Он провел юность в путешествиях - Париж, Брюссель, Венеция, - сообщил Шейн. На этот раз он не лгал. Граф Десмонд посылал сына в Европу, чтобы он там получил образование. Возможно, для того, чтобы уберечь его от пагубного влияния кое-каких тупоголовых неотесанных ирландских дикарей.
Сабби, совершенно ошеломленная, вынуждена была прилагать немалые усилия, чтобы не пялиться самым неприличным образом на преображенного Барона. Волосы, которых не скрывал его обычный капюшон, блестели серебром, а темные глаза так и сверкали. Оказалось, что его монашеский балахон скрадывал крепко сбитую фигуру, и Сабби легко могла вообразить, как бугрятся под одеждой его мышцы. При этой мысли она залилась красной, и Шейн, перехватив ее взгляд, изумленно поднял бровь. Господь всеблагой, думал он, как же она похожа на его мать! Они не напоминали друг друга ни цветом волос, ни цветом глаз, но духовно они безусловно были сродни.
В их глазах вспыхивал вызов, который мужчина не мог не принять. Придется быть очень осторожным, чтобы Сабби не забрала над ним слишком большую власть.
Барон развлекал Джорджиану рассказами о своих путешествиях. Разговор его отличался занимательностью и мог легко переходить от предмета к предмету; со знанием дела он толковал о людях, яствах, обычаях разных народов, политике или мореплавании. Она не могла противиться притяжению к человеку, который посвятил ей безраздельно все свое внимание.
Более лестного дара никогда не преподносил ей ни один мужчина.
Увидев, что они полностью поглощены друг другом, Шейн снова обратился к Сабби.
Они прощались всего-то на несколько дней, но каждый тревожился за безопасность другого. Она была на редкость немногословна, и уже по этому признаку он мог понять, как она сердита на него за неожиданный отъезд.
Она возвела между ними барьер, и он надеялся проникнуть за этот барьер с помощью нежных слов.
- Барка готова, вечером тебя отвезут в Виндзор, - тихо сообщил Шейн, накрыв ладонью ее руку. - Будь осторожна, любимая, и помни: если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, а связаться со мной ты сама не сможешь - имей в виду: в конюшне всегда будет находиться кто-либо из моих людей.
Сабби высвободила руку и резко осадила его:
- Я позабочусь о себе сама! Мне никогда не известно, куда ты подался, так что у меня нет выбора. Пойду-ка я наверх, прежде чем явится этот самонадеянный грубиян. Видеть его не желаю!