Сабби откинула за спину свои роскошные медно-рыжие волосы.
- Ах, это лорд Девонпорт, если я не ошибаюсь? - протянула она, словно они были едва знакомы.
В его глазах сверкнула настораживающая вспышка, но она предпочла пренебречь этим сигналом.
- Вы, мой дражайший лорд, пребываете в заблуждении, если полагаете, что я всецело в вашем распоряжении.
- Чертова кошка! Это ты пребываешь в заблуждении! Позволь напомнить тебе, что обязанность метрессы состоит именно в этом - быть исключительно в моем распоряжении.
Она бросилась на него, всерьез вознамерившись столкнуть его в реку, но он схватил ее и с торжествующим смехом сжал в объятиях, полный ликования оттого, как она прекрасна, когда сердится на него. Он коснулся губами мочки ее уха и прошептал:
- Я люблю тебя, Сабби... Поедешь со мной?
Она смилостивилась. По крайней мере, на этот раз он попросил, чтобы она его сопровождала.
***
Они скакали верхом, бок о бок, до Хариджа, где Барон уже подготовил все для отплытия. Ветер относил слова прочь, так что у всадников не много было возможностей для беседы; но ощущение ее присутствия не покидало его ни на миг. Одной из ее особенностей, которые приводили его в восторг, было то, что она в любой момент была готова пуститься в любую авантюру и шла на это с радостью. Она же, стоя на палубе, с восхищением думала о том, с какой легкостью он принял на себя управление судном, выкрикивая команды с полубака. Теперь-то она понимала, почему у него голос такой глубокий и повелительный, даже грубый по временам. Только таким он и мог быть после стольких лет плаваний, когда его приказы, громкие и разборчивые, должны были разноситься по всему кораблю, перекрывая плеск волн, хлопанье парусов, завывание ветра и скрип шпангоутов. Когда корабль еще качался на якоре в гавани, Сабби вдруг ужаснулась: ей показалось, что ей сейчас станет плохо и лицо у нее позеленеет. Но потом, когда она глубоко вдохнула морской воздух, пропитанный запахом смолы и водорослей, страх отступил. И тогда она громко рассмеялась, закуталась в свой светло-серый плащ на лисьем меху и стала просто следить за тем, как Шейн приказывает ложиться в дрейф или поднимать паруса.
Они вышли из гавани, и паруса выгнулись, напоминая фигуры беременных женщин. Присмотревшись ко всему окружающему, она обратила внимание на то, что здесь людям приходится управляться не менее чем с тремя сотнями канатов и тросов, каждый из которых имеет свое название, предназначение, место и крепится особым узлом. Шейн оставил свой командный пост, чтобы приложить и свои руки к усилиям тех, кто тянул канаты и поднимал паруса; Сабби содрогнулась, представив себе, какую боль причиняет ему недавняя рана. Потом она подумала о его крепких руках с большими ладонями и сильными пальцами, касающимися ее тела, и снова вздрогнула. Но вот наконец он подошел к ней, бережно обнял за плечи и улыбнулся.
- Как ты научился различать все эти веревки? - спросила она.
- Для этого большого ума не понадобилось, - засмеялся он. - Когда я, совсем еще мальчишкой, впервые вышел в море, боцман вбивал в меня эту премудрость с помощью узловатой веревки.., прямо по голому заду! - Он потянул ее за собой. - Пойдем вниз, я устрою тебя в своей каюте.
Как только они оказались в маленькой каюте, он привлек ее к себе и горячо поцеловал.
- Милая моя, как я по тебе скучал, - выдохнул он, глядя на нее с восторгом и нежностью. - Спасибо, что отправилась со мной, любимая. Это плаванье счастливым не назовешь. Сэр Филипп Сидней умер от раны, полученной во время сражения при Зютфене. Мы идем в Голландию, чтобы его вдова Франсес могла привезти домой его тело.
Она мягко положила руку ему на плечо.
- Сэр Филипп был тебе другом?
- О'Нил был отправлен на попечение семейства Сидней и жил в их доме много лет, пока не вернулся в Ирландию. Филипп никогда не спрашивал о моих связях с О'Нилом. У его вдовы Франсес - маленький ребенок. Вот почему я просил тебя поехать со мной, Сабби.
Франсес предстоят тяжелые дни, и ей может понадобиться общество доброй и заботливой женщины.