– Хулгу, – сказал тот со знанием дела, прихромав на крики и причитания. Ему хватило беглого взгляда.
– Хулгу, – согласился Зубр.
– Следопыта надо. Где у нас Ястреб? Он вмиг найдет, куда ваш хулгу побежал, – буркнул Кулик. И тут же напоролся на подозрительный взгляд Посвященного.
– Ты же сам его послал собирать лекарственные травы. Или не помнишь?
– Да пора бы уже вернуться, – ответил Кулик. – Погоди, думаешь, что я хулгу?
– Сейчас ни в чем уверенным быть нельзя, – вместо Посвященного ответил Зубр. – Хулгу может принять любой облик. Может быть мной, тобой, кем угодно.
Кулик кивнул.
– Но если так, обличье он принял, а память не может взять. Я – Кулик, сын Дрозда, рода Орла. Могу перечислить всех своих предков до десятого колена. Могу всех тут назвать по имени, их предков перечислить также, это легко, они же мои родичи. А Ястреба послал нарвать хвоща, цветущую желтавку да ивовую кору.
– Давайте всех сельчан поспросим! – выдохнула мать убитой Совки. – Кто не расскажет про себя и своих предков, того…
– Погоди, – мягко попросил ее Кулик. – Думаю, хулгу не такой глупый, чтобы не предвидеть подобный шаг. Вряд ли он стал бы рядиться в кого-то из местных. Скорее всего, он превратился в одного из пришлых. А пришлых у нас всего двое.
Тут Кулик невинно покосился на Посвященного и шамана, вокруг которых мгновенно образовалась пустота. Впрочем, оба с достоинством выдержали подозрительные взгляды толпы.
– Мысль верная, – кивнул Зубр. – Но что касается меня, то вы же и позвали, а я пришел. Как пришел, могу обратно уйти. А если уйду, и смерти продолжатся? В конце концов, я шаман, дело свое неплохо знаю. Ведь был же долгое время в помощниках Быка. Если скамлаю, поверите, что человек? Уж камлать-то хулгу вряд ли умеет.
Народ вокруг задумчиво закивал. Речь шамана была разумна и многих убедила, что перед ними не хулгу.
– Что Посвященный скажет? – спросил Кулик.
Тот пожал плечами:
– Я тоже не просил меня спасать. Валялся себе на берегу, пусть и подраненный, так не привыкать. И не из таких заварушек выбирался. Ястреб ваш меня сам нашел.
– Ты мог подстроить, чтобы он тебя отыскал и сюда приволок. Род Орла раненого бы в любом случае не бросил, и хулгу мог на это рассчитывать, – вставил свое слово шаман.
– Как ты подобное себе представляешь, шаман? – усмехнулся Посвященный.
Но шаман очень легко себе это представлял:
– Допустим, ты хулгу. Допустим! – повысил он голос, завидев, что Посвященный открыл рот, чтобы возразить. – Тогда что тебе мешает, перебив Посвященных, превратиться в одного из них и, сделав вид, что ранен, дожидаться, пока глупые люди сами тебя не найдут и сами не приведут в свое селение. Возразишь?
– Возражу, – немедленно отозвался Посвященный. – Ваш Ястреб, люди Орла, хороший следопыт. Он внимательно осмотрел полянку, на которой мы схватились с хулгу. И там четко было видно, что мои следы шли к реке, а хулгу побежал к вашему селению. Как я мог и на берегу валяться, и к вам в село бежать? Даже хулгу не может одновременно быть в двух местах.
Народ вокруг начал перешептываться, затем робкий говорок усилился, пошли споры, вплоть до отдельных выкриков. Кого-то убедил своей речью шаман, кого-то – Посвященный. До драк не доходило, но рядились люди очень жарко. Шутка ли, обвинять человека в убийстве ребенка! Для такого нужны серьезные основания.
– Но кто-то же убил Совку! – выкрикнула в отчаянии мать погибшего ребенка, переводя подернутые туманом горя глаза с одного подозреваемого на другого. Виделось, что она не прочь казнить обоих, да еще полсела в придачу, лишь бы среди отправленных до срока в Мир мертвых оказался и хулгу.
Кулик дал знак, спорые родичи подхватили несчастную под локти, повели прочь, передали бабам, успокаивать. Как водится, утешающие женщины не выдержали, первые разревелись, а следом за ними заголосила и мать Совки. Дальнейшая беседа мужчин шла уже под слитный женский плач.
– Ребенка похоронить, – распорядился старейшина, указывая исполнителей своим посохом. Затем, покосившись на плачущих баб, негромко продолжил. – Мужчинам собраться на сход. Будем думать, что дальше делать. Шаман с Посвященным также приходите.
– Прямо сейчас? – спросил кто-то со спины. Кулик некоторое время подумал, потом мотнул головой.
– Нет, дождемся Ястреба, потом начнем.
Упомянутый охотник уже подходил, деловито расталкивая родичей. Он только передал теткам для матери необходимые травы и сразу поспешил на крики сельчан. Отодвинул народ, отшатнулся, увидев растерзанное тело ребенка. Слегка побледнев, обернулся к людям.
– Что здесь случилось?
– Хулгу, – коротко пояснил Кулик.
Ястреб властным жестом велел всем отойти прочь и осторожно приблизился к телу. Принюхался, всмотрелся в землю вокруг.
– Хулгу – это точно. А вот следы не найти теперь. Вы их затоптали. И по запаху не определить: все перемешалось.
– В следующий раз труп никому не трогать, – настоятельным тоном обратился к толпе Кулик. Кто-то закивал, кто-то нахмурился. Лишь некоторые, до которых дошел весь жуткий смысл сказанного старейшиной, с ужасом переспросили:
– В следующий раз?!
3.
Как ни путала следы по дороге домой Рысь, но Ястреба ей не удалось обмануть. По мелким каплям заячьей крови на траве, по неприметным вмятинам на земле и свежесбитой росе на придорожных ветках он добрался до реки. Вышел на берег, оценил, что следы уходят в воду, а с другого берега их нету. Решил, что дух, своровав его добычу, отыскал пристанище на дне Громотушки, где, небось, и живет. Но заметил далее по течению островок, на обрывистом берегу которого виднелись не до конца высохшие отпечатки ступней – кто-то там выходил из воды.
– Вот ты где прячешься! – улыбнулся охотник. Он снял с себя безрукавку и сапоги, оставшись в набедренной повязке. Добраться до островка не требовало больших усилий. В воде дыбились огромные валуны, перескакивая с одного на другой, можно было преодолеть половину расстояния до острова. С последнего камня Ястреб попросту нырнул, вынырнув уже у самой суши. Поеживаясь, снял с себя легкую набедренную повязку, тщательно отжал и надел снова. Хорошо еще, речка в последнее время немного обмелела и перед обрывом островного берега имелась небольшая пологая полоска песка с галькой. Далее высилась кручина каменистого обрыва, но Ястреб легко взлетел по ней вверх, ухватившись за корни деревьев, что пробивались на воздух из этой природной стены.
От спрятанного кусками дерна проема в ограде далее вела еле заметная тропка. Он прошел по ней в течение некоторого времени и увидел брошенного зайца. Мяса Рысь не тронула, забрала только внутренности. Ястреб поднял косого за лапу, с удивлением осмотрел тончайший разрез на брюхе, отбросил прочь. Дичью тут же занялись кружившие неподалеку вороны.
Вскоре Ястреб вышел на полянку, закрытую по краям раскидистыми длиннолистыми ивами. Вдалеке виднелся чудного облика домик с каменными стенами и крышей, тщательно уложенной из пластинок сосновой коры.
Хозяйка домика стояла в пяти шагах спиной к нему и была полностью погружена в необычные приготовления. Ладно бы там похлебку какую мешала в глиняной посудине на тлеющих углях близ здоровенного валуна, застывшего рядом, словно окаменелый великан. Так нет же. Дикая вонь от ее варева кого послабее нутром давно бы скрутила в приступе тошноты.
– Эй, Рысь! – окрикнул Ястреб хозяйку. Услышать в своих владениях человеческий голос было так неожиданно для нее, что она вздрогнула, выронив мешалку. Ругнулась на не вовремя возникшего охотника: варево, выйдя из-под ее контроля, сразу зашкворчало, издало глухое бульканье, вверх пошли огромные пузыри зеленого цвета. Хозяйка хотела было поднять мешалку, но заметив, что время упущено, попятилась.