Антон, усаживаясь на табуретку у обеденного стола, с улыбкой сказал:
– Я не с голодного мыса. Вместе с отцом поужинаем.
– Отец заявится после заката солнца.
– Ничего, подождем. Расскажи деревенские новости.
Полина Владимировна тоже присела к столу. Глянув в окно, невесело заговорила:
– Новость, сынок, у нас одна. Несчастье Шиферовых на все лады обсуждается. Не знаешь, за какой грех Клаву убили?
– За легкомыслие, – уклончиво ответил Антон.
– Так я и думала. Легкомыслием она уже в школьные года отличалась. Со всеми парнями в Березовке передружила. Парни к ней липли напропалую. Слишком привлекательная была девушка. Тимофей Макарович и Ксения Родионовна гордились красотой дочери. Рассчитывали, что она поступит в московский театральный институт и станет знаменитой артисткой. А Клава после школы поступила на курсы парикмахеров в Новосибирске. Не зря говорится: не родись красивой, а родись счастливой.
– В Березовку часто приезжала?
– Заглядывала на денек-другой, чтобы похвастаться перед бывшими подружками новыми нарядами. Бывало, спросишь: «Как живешь, Клава?». Она засмеется: «Живу, баба Поля, на большой палец с присыпочкой». И правда, деньги у нее водились постоянно. Приезжала всегда не в райцентровском автобусе, который ежедневно утром и вечером к нам ходит, а на такси. Подарки родителям привозила. Подружкам тоже – кому модную блузку, кому дорогие импортные колготки дарила.
– Одна приезжала, без мужа?
– А был ли у нее муж?… Слушок по селу прокатывался, будто в Новосибирске она выходила замуж за какого-то богача, но быстро заглох. С мужчиной я видела ее всего один раз. Нынче на День Победы утром прикатила в синей легковушке, а вечером укатила. Мужчина, управлявший легковушкой, высокий, представительный и вежливый. Имя и отчество не русские. Я в тот день принесла Шиферовым утренний отцовский улов. Улучив минуту, спросила Клаву: «Замуж вышла?». Она, как всегда, засмеялась: «Нет, баба Поля. Это мой бой-френд». А годов тому «френду» за тридцать с хорошим лишком. Лет на десять старше ее.
– С кем она дружила в Березовке?
– Самой близкой подругой у нее была завклубом Лариса Хлудневская. Не помнишь Лариску?
– Ну, как же, помню.
– Вот и поговори с ней, если хочешь узнать подробности о Клаве. Лариска серьезная, врать не умеет.
– Мне с Клавиными родителями надо как-то побеседовать.
– Тимофея Макаровича с инфарктом сегодня утром «скорая» увезла в районную больницу. А Ксения Родионовна перед твоим приездом пошла к Ларисе Хлудневской за фотокарточками.
– За какими?
– Лариска фотографировала Клавины похороны. Сама она карточек не делает. Заказывает в райцентре. Сегодня обещала привезти… – Полина Владимировна посмотрела в окно и удивленно ойкнула: – Ой, легка на помине! Ксюша Шиферова с фотографическим пакетом шла от Лариски и вдруг повернула к нашему дому.
Ксения Родионовна была не намного старше Бирюкова, но сейчас Антон с трудом узнал односельчанку. Убитая горем, в черном траурном наряде, она походила на пожилую монахиню. Перешагнув порог, Шиферова тихо поздоровалась. Полина Владимировна выдвинула из-под стола табуретку и приветливо предложила:
– Садись, Ксюшенька, в ногах правды нет.
– Я всего на минутку… – присаживаясь, сказала Ксения Родионовна. – Увидела в вашем дворе машину Антона Игнатьевича и решила зайти, чтобы узнать, как идет следствие по убийству моей единственной дочери.
– Следствие идет полным ходом, но убийцы пока скрываются, – ответил Антон.
– Неужели уйдут от расплаты?
– Думаю, что нет. Через недельку-другую отыщем их.
– В Москве и Новосибирске вон какие громкие убийства, а преступников не могут найти.
– Райцентр не Москва и не Новосибирск. У нас спрятаться труднее, чем в большом городе, – сказал Антон и сразу спросил: – А что вы можете сказать о личной жизни дочери?
Ксения Родионовна поправила на коленях пухлый пакет фотофирмы «Кодак». Вздохнув, потупилась:
– Личную жизнь Клава скрывала от нас с отцом. Когда мы спрашивали об этом, отделывалась шуточками-прибауточками. У нее всегда все было «о'кей».
– Меня интересуют Клавины друзья или знакомые мужчины.
– Нам известен только Оскар Эрнстович, с которым дочь приезжала нынче в День Победы. Других ее знакомых в нашем доме никогда не было.
– Может, в разговоре упоминала Ястребова или, скажем, Ястреба?
– Нет. Разговор о мужчинах для Клавы был тайной за семью печатями.