Был ли он осторожен в минуту взрыва? Если он ранен, то хватит ли у него сил укрыться от удушливых газов, окружавших теперь крепость легким, радужным облаком?.. Инженер устремился к подъемному мосту.
– Скорее! – кричал только что прибежавший капитан Бродвей. – Поднимемся наверх!.. Комендант!.. Покажите мне дорогу!
– Все вернулись?
– Да, но, пожалуйста, скорее! Комендант, вероятно, в опасности…
– В опасности… где?
– Там, наверху… снаряд упал около него…
Они взобрались по лестнице, и в полусвете первой площадки, на которую выходили казематы, Морис увидел белое платье.
Кэт ждала его возвращения.
– Я очень счастлива, – сказала она, улыбаясь, стоя опершись на перила. – Двигатель не поврежден, я видела ваш сигнал. Я была в артиллерийском каземате, там есть амбразура, откуда…
Она замолчала, заметив на лице молодого человека вместо удовольствия, которое она думала увидеть, непонятный страх.
– Что случилось?
И когда Морис Рембо, ничего не ответив, хотел пройти дальше и подняться наверх, она тотчас догадалась.
– Папа! – воскликнула она. – Боже мой!
И, придерживая свое белое суконное платье, она устремилась на лестницу за двумя молодыми людьми.
Когда он выскочил за Бродвеем на узкую площадку, в центре которой была воздвигнута мачта для флага, облака дыма, кольца которого казались висевшими на массивных верхушках башен, начинали рассеиваться.
У подножия мачты неподвижно лежал майор Гезей, ничком с раскинутыми руками. Его седые волосы были смочены кровью.
Капитан Бродвей издал глухой стон и тотчас повернул тело.
Лицо начинало синеть, рот был открыт, глаза закрыты.
Инженер, в свою очередь, охваченный невыразимым волнением, приподнял и посадил его.
Но тут появилась Кэт и бросилась на тело своего отца, испуская душераздирающий крик:
– Папа, скажи мне что-нибудь, взгляни на меня!.. Папа!.. папа, милый…
В эту минуту Морис почувствовал непонятную тяжесть в голове: он тотчас вспомнил совет лейтенанта Форстера… Оставаться в этой атмосфере – значило подвергнуться быстрому отравлению ядовитым газом.
Бродвей, в свою очередь, производил уже впечатление пьяного… Молодой француз ударил его по плечу:
– Скорее, капитан!.. Возьмите коменданта! Бежим отсюда скорее!
Несмотря на начинающееся отравление, великан сообразил в чем дело. Он поднял неподвижное тело коменданта, взвалил его на плечи и бросился вниз по лестнице.
– Мисс, умоляю вас, идем скорее!
И Морис Рембо схватил ее за руку, стараясь увести. Но он заметил, что и она ослабела.
Сдерживая дыхание, он схватил ее на руки и спустился вслед за Бродвеем со своей драгоценной ношей по двадцати ступенькам лестницы. Очутившись вне опасности, он остановился и опустил девушку на пол с бесконечными предосторожностями, прислонив ее к стене.
Они были одни на узкой площадке.
Внизу поднялась тревога, вызванная появлением коменданта, раздались электрические звонки, кричали на все голоса: «Доктора! Доктора!»
– Мисс!.. – сказал молодой человек дрожащим от волнения голосом. – Мисс Кэт! – позвал он тише.
Она продолжительно вздохнула, открыла глаза, посмотрела на молодого человека и на минуту потеряла сознание.
Она вдохнула очень мало ядовитого газа и скоро пришла в себя. Вдруг она вспомнила что-то и резко выпрямилась.
– Папа! Где он?
– Пойдемте, мисс, возьмите меня под руку!
Она взяла его под руку. Он чувствовал, как она дрожала, но и его рука дрожала не меньше.
При одной мысли, как будет одинока эта хрупкая женщина, в душе поднималась бесконечная жалость… К любви, которая овладела им всецело, присоединилось еще горячее желание защитить ее.
И, увидев ее держащей в объятиях раненого отца и в отчаянии взывающей к нему на французском языке, как будто в тяжелые минуты жизни она могла выражать свое горе только на языке предков, он почувствовал навернувшиеся слезы.
С этой минуты он не принадлежал больше себе.
Глава 7
Случайный аэроплан
Майор Гезей не умер.
После двух длинных часов, показавшихся бесконечными измученной девушке, дрожавшей у постели отца, раненому стало легче. Непрерывно применявшиеся крепостным врачом отвлекающие средства и ритмическое вытягивание языка способствовали уничтожению асфиксии, от которой лицо старика стало фиолетовым, и мало-помалу грудь начала подыматься, и пугавшая Кэт мертвенная бледность исчезла от прилившей к лицу крови.
Тогда только доктор Сандерсон, которого Морис Рембо видел в первый раз, занялся главной раной, лишившей майора Гезея возможности бежать от ядовитого действия японского пороха.