Но мысль о том, чтобы сказать эти слова, поразила его своей абсурдностью. Холодный пот выступил у него на лбу. Страстное влечение, властное желание обладать и защитить, непонятный страх, охватывающий его при мысли, что он может потерять ее, — все это вовсе не значит, что он ее любит.
Такого рода любовь — один мужчина и одна женщина навеки — никогда ему не встречалась. Он считал себя неуязвимым, неспособным на подобные романтические чувства.
Он не способен сказать ей слова любви, но он может предложить ей нечто гораздо лучшее. Его предложение жениться сотрет это безнадежно унылое выражение с ее лица. Он подумал, что более удобного случая не представится. Но он не успел произнести ни слова.
— Я кое-что должна сказать тебе, — проговорила вдруг Элли странно отстраненным голосом. — Я не была с тобой до конца честной.
Он ошеломленно помедлил, потом положил весла.
— В чем?
Она стояла, гордо расправив плечи, глядя прямо ему в глаза.
— В том, кто я такая.
Эрик нахмурился, но позволил ей продолжать.
— Я вовсе не няня в доме графа Ольстера.
— Нет?
Элли глубоко вздохнула, набираясь мужества.
— Я леди Элин де Берг.
Глава 20
Эрик замер, затем рассмеялся. Наверное, он плохо ее расслышал.
— На мгновение мне показалось, что ты сказала «де Берг».
Элли упрямо вздернула подбородок, дерзко глядя ему в глаза.
— Так и есть.
«Де Берг». Эрик не хотел поверить, что все обстоит так плохо, как говорил огонек тревоги, вспыхнувшей в его крови.
— Ты родственница графа Ольстера? — с беспокойством спросил он, надеясь, что это только отдаленное родство.
— Он мой отец, — решительно заявила она, все так же глядя ему в глаза.
Эрик почувствовал, будто его сбили с ног. Он смотрел на Элли так, словно видел ее впервые. Возможно, так оно и было. В действительности он совсем ее не знал. Он прищурил глаза, мускулы на его шее и руках напряглись.
— Ты мне лгала.
Обвинение в его взгляде ее не смутило.
— Да.
Эрик ожидал, что она станет отрицать это, изворачиваться и пытаться объяснить свои действия, а не просто спокойно признает вину. Но Элли никогда не поступала так, как от нее ожидали.
Он испытывал странные чувства. Злость. Беспокойство и боль. Словно получил удар клинком в живот.
— Почему?
— В Русалочьей пещере один из ирландцев упомянул имя моего отца. Было очевидно, что имя де Берг только ухудшит мое положение.
Эрик не думал, что ее положение в тот момент можно было еще ухудшить.
— А когда мы покинули пещеру?
— Ты хочешь сказать, когда я поняла, что вы не собираетесь насиловать меня, а затем убить?
Высокомерный изгиб ее бровей разозлил Эрика еще сильнее, чем сарказм — оправданный или нет. Это был тот самый надменный величественный жест, которого и следовало ожидать от дочери графа. Эрик убедил себя, что этот жест объясняется исключительно ее положением.
Он сжал кулаки, стараясь утихомирить странные чувства, разгоравшиеся внутри его.
— Ты сказала, что была няней.
— Это было довольно близко к истине. С тех пор как моя мать умерла, мне пришлось заботиться о моих младших братьях и сестрах. В этом было немного иронии, что меня позабавило. А почему я не сказала тебе потом… Потому что я думала, что ты пират.
Эрик услышал нотку осуждения в ее голосе. Не только она одна имела секреты. Он тоже не все ей сказал. Он хотел держать ее на расстоянии.
— И я не была уверена, что ты силой не заставишь меня выйти за тебя замуж.
Настоящий пират именно так бы и поступил, но Эрик был слишком, чертовски зол, чтобы прислушаться к разумным объяснениям.
Горечь иронии жгла ему душу. Он сам захотел жениться на ней. Он думал, что даст ей положение и богатство, что она будет ему благодарна. Он думал, что она нуждается в нем. Но оказалось, что он ей совершенно не нужен. Дочь графа Ольстера была одним из самых желанных призов в христианском мире. Она могла выбрать себе кого-нибудь значительно выше, чем объявленный вне закона вождь опального клана, даже если в его жилах течет древняя благородная кровь.
Хотя Эрик понимал, что не имеет на это права — ведь он никогда не требовал от нее преданности, — у него возникло чувство, будто его предали.
— А когда ты узнала правду, Элли, — или следует говорить «леди Элин»? — почему не открылась мне тогда?
Она смотрела на него в лунном свете, лицо — словно алебастровая маска.
— Я не хотела, чтобы это закончилось.
«Наслаждение». Вот дьявольщина! Сердце его болезненно сжалось, когда последствия случившегося предстали перед ним во всей красе. Это было не только ударом по его гордости, когда няня, которую он хотел облагодетельствовать, оказалась одной из богатейших наследниц в стране. Но он совершил безответственный и безнравственный поступок: лишил девственности дочь графа Ольстера.