— Знаешь, Влад, — заметила она, — кто-нибудь из нас мог бы пока прогуляться с тобой. Чтобы помочь тебе остаться в живых.
— Видишь ли, есть вещи, которых я сделать не смогу, если рядом будешь ты или Морролан.
— Ладно. Это лучше, чем бегство?
— Определенно — да, Сетра.
— Тогда хорошо.
Морролан поерзал, но говорить ничего не стал. На что я отозвался:
— Да, знаю. Я упрямый болван.
— Ты выходец с Востока, — возразила Сетра.
— Драгаэрянин так не поступил бы?
— Дзурлорд мог бы, — сказал Морролан. — Или драконлорд.
А я заметил:
— Если ты желаешь мне сообщить, что поведение мое не подобает текле, этим ты вряд ли убедишь меня вести себя иначе.
— Я не уверена, что тебе следует вести себя иначе, — отозвалась Сетра.
— То есть тебе нравится попытка покончить со всем этим раз и навсегда?
— Да, если у нее есть разумные шансы на успех.
Я не спросил у нее, что значит «разумные».
Она прикусила губу, и минуту спустя я поинтересовался:
— Ну, что еще?
— Если бы я могла помочь еще чем-то, — вздохнула она.
Я поднялся, прошел к дальней стене, вернулся обратно. На полке справа располагалась коллекция керамических кубков — разноцветных, в разных стилях, и на каждом оттиск-эмблема, какой я раньше нигде не видел. Несомненно, она имела важный и значимый смысл. Некоторое время я смотрел на них. Кстати, именно из этой коллекции был сосуд, который вручил мне Такко — насыщенно-пурпурный, высокий и тонкий, на изящной ножке.
Я отпил еще вина, развернулся. Сетра и Морролан продолжали тихо переговариваться о чем-то, не имеющем ко мне отношения. Я зевнул. И тут до меня дошло, как же давно я по-настоящему не спал в удобном и безопасном месте. Очень давно. Невероятно давно. И устал я так, как не уставал ни на одном из прежних деловых проектов.
А вслух проговорил:
— Насчет выспаться…
— Да, конечно, — сказала она. — Такко, пожалуйста, проводи господина Талтоша в гостевые покои.
Он на мен и не взглянул, просто развернулся и двинулся прочь, указывая дорогу. Он скорее шаркал, а не шагал, и вроде бы никуда не торопился, но мне и не приходилось его подгонять. Несколько коротких переходов, и мы подошли к нужной двери. Открыв ее, он проворчал нечто понятное лишь интуитивно.
Я поинтересовался:
— Я так толком и не понял, как ты предпочитаешь, чтобы тебя называли — Чаз или Такко?
Голос его был похож на скрип могильной плиты.
— Зависит от того, к кому обращаются.
— Да к тебе же.
— Я и тот, и другой.
— Не понимаю.
— Знаю, — отозвался он, развернулся и двинулся обратно. Я отодвинулся, давая ему пройти, но недостаточно быстро, и он задел меня плечом. Леди Телдра шевельнулась в ножнах — на самом деле шевельнулась, нет, она не желала вырваться на свободу, скорее подпрыгнула вместе с ножнами, шлепнув меня по ноге. В тот же миг Ротса спрыгнула с моего плеча и отлетела на несколько футов назад, потом снова вернулась. Краем глаза я заметил, что она яростно трясет головой.
Такко отшатнулся, глаза-бусинки его широко распахнулись — в первый раз я увидел его таким. Ротса уселась мне на плечо и тихо зашипела.
— Кто ты? — спросил я.
— Спите покойно, господин Талтош, — отозвался он, с величайшим презрением произнеся мое имя. Я не отводил от него взгляд, пока его шаркающие шаги не затихли за углом.
«Босс?»
«Понятия не имею. Что случилось с Ротсой?»
«Не знаю. Она не может это выразить.»
«А что ты понял? Это может быть важно.»
«Только что ее словно что-то ударило.»
«Физически?»
«Нет.»
Я вошел в комнату. Когда-то я уже был здесь — кажется, в прошлой жизни. Да, именно так, учитывая, сколько раз с тех пор меня чуть не прикончили… Кувшин с водой, весь в синей и белой мозаике; на картине джарег все так же сражается с дзуром. Наверное, я разделся и забрался в постель, но как это случилось, совершенно не помню.
Помню, что потом проснулся, и в постели было тепло и мягко. Очень тепло, очень мягко. Который час, я не знал, и мне было плевать. Удовлетворенно вздохнув, я снова погрузился в сон.
Когда я проснулся во второй раз, постель была все так же хороша. Чтобы оценить все ее прелести, надо многие годы кряду спать на земле, или в клоповниках, или на одеяле под дверью чужой конторы. Никому не посоветую. Задержись я в постели еще минут на пять, наверное, я бы остался там навсегда, так что пришлось встать.