- Фу. Жарко стало. Вот кайф какой – там зима, а мы тут голые, голые! А летом вы голые загораете, да? Я к вам буду приезжать. Возьмете?
Ника представила, как в их тайной бухте Ласочка спускается по тропе, одновременно раздеваясь, и проходит мимо них, лежащих, идет в воду, закручивая волосы в узел. Голая. А Фотий смотрит снизу на ее маленькую задницу и длинные худые ноги.
- Чего окаменела? Шучу. Не трону я твоего мужика. Владей. У меня своих десяток.
Встала на коленки, как кошка, прогибая спину. Замурлыкала какую-то песенку, блестя глазами, в которых уже совершенно не было сна.
- А музыка есть? Давай включим, а? Винца еще треснем. Ну, Ни-ика!
- Слушай, мне надо поспать. Утром до фига дел. Хочешь, наушники дам, слушай.
Ника повернула к окну будильник, посмотрела на стрелки. До пяти утра оставалось около часа. Ласочка была совершенно очаровательна в своей безбашенности, но как вовремя она пообещалась навещать их летом! Картинка, увиденная Никой, вернула ее в реальность, ее, Никину реальность, выдернув из той, которую принесла с собой внезапная ночная гостья.
Спать ей тоже расхотелось. Сев повыше в постели, следила, как Ласочка, вылезя из-под одеяла, бродит по комнате, трогая вещи и разглядывая еле видные безделушки на подоконнике.
- О, какая ракушка. И цветы, живые, что ли? Пахнут.
- Это морская горчица, цветет сейчас, под скалами.
- Нихренасе! Еще ж март только начался.
- Она всю зиму цветет. Там еще ежевика дикая, тоже в январе бывают цветы на ней.
Ласочка покачала головой, подходя к окну.
- Ты просто какой-то Пришвин. Не скучно тут, на отшибе?
- Нормально.
- Токай сказал, у вас тут форины бывают. Удивлялся. Дыра говорит в дыре. Дырища. Самое херовое, говорит, место выбрали, на всем побережье. А форины едут.
- Кто?
- Ну, иностранцы.
- А. Ну, это мужа друзья просто.
- Угу, - задумчиво согласилась Ласочка и, вернувшись на постель, села, согнула ноги, суя ступни под подушку, обхватила коленки руками, - просто друзья, баксятники. Хорошо иметь друзей, валютой набитых.
Ника удивленно посмотрела на белое узкое лицо и темные глаза. Засмеялась.
- Да ты что. Они обычные ребята, не богачи. Вместе работали, сейчас вот Фотий их пригласил, отдохнуть.
- Кто-о? Это мужа, что ли, зовут так?
И на сдержанный кивок рассмеялась:
- Фо-отий. Ну и имечко мамка дала, не пожалела сыночка. А ты его любишь, да?
- Люблю, - замявшись, ответила Ника. Ей совсем не хотелось откровенничать о муже.
Ласочка вдруг зевнула, потянулась длинным белеющим в полутьме телом. И кинулась к Нике, взрывая одеяло и закапываясь ей под самый бок.
- Фу, все. Спать хочу. Сняла бы свою дурацкую футболку. Кто в трусах спит?
- Я сплю. Отстань.
Ника отпихивала гостью, а та, взвизгивая и рыча, наваливалась, тиская ее под одеялом и тяжело дыша, искала уворачивающиеся губы.
- Ну, давай, давай немножко совсем полюбимся, Никиша, никто ж не узнает, я тебя научу.
- Перестань! – у Ники тяжело закружилась голова и во рту пересохло.
Ласочка была теплая, с горячими быстрыми руками, ловкая, как зверек, и вдруг все показалось таким простым, дозволенным. Пустая огромная зимняя степь, спящее под серебром луны море, далекий поселок, тоже в зимней ленивой спячке. Они двое, и у них всего пара часов, а потом вернется Фотий с тревожными заботами о Марьяне. С рассказами о Пашке, которые, наверняка, расстроят Нику.
Три имени, проплыв в голове, хотели ускользнуть, но Ника, обнимая одной рукой Ласочку, другой мысленно ухватилась за уплывающие имена. Сказала:
- Нет, давай уже спать.
Гостья обиженно закусила губу, дернула одеяло, отворачиваясь.
- Знаешь, ты думаешь, что ты прям…
И замолчала. Совсем недалеко гудел автомобильный мотор.
Ника быстро села, одергивая футболку, нашарила ногами тапки.
- Едет. Ты иди, ложись на диван. Фу, наконец-то, едет.
Она толкнула Ласочку в голую спину, и та неохотно пошла впереди, шлепая по деревянным половицам босыми ногами.
- Возьми вот рубашку, надень. Укройся. Ты пойми, он повез девочку, она ногу сломала, я же волнуюсь.
- А-а, - сказала Ласочка, укладываясь и натягивая одеяло, - а я думала, от меня спасаешься, радуешься, что приехал.
- Глупости. Лежи, я встречу и потом вас познакомлю. Утром отвезет тебя.
Говоря, натягивала штаны, свитер. Включив в маленькой прихожей свет, еще раз повторила, влезая в старую зимнюю куртку и сапоги:
- Я быстро. Может, чаю потом, вместе.
Прикрывая двери в комнаты, распахнула наружную, и замерла, услышав из-за ворот клаксон и громкие чужие голоса. Рявкнул звонок, ему ответил дрожащим пением другой, что в корпусе.