Ника прижала щенка, тот пискнул, и она рявкнула, оглядывая соперников злыми глазами:
- А ну хватит! Достали! Морды, евреи, пякки какие-то! Ваграм!
- Я не морда, - угрюмо сказал тот, пряча руки за спину и дергая плечом в рваном съехавшем плаще.
- Ты почему пакостил, говори!
- Я?
- Ты! – заорал Пашка, наступая.
- Я спасал! Все время! Веревку кидал! Мужу показал, руками, вон лезет по крыше! Собака дарил! Чтоб защита! Где пакостил, а? Я тайно шел, чтоб никто не затрогал! А когда она с ним, с дядей Фотьем, я не глядел! Я по сторонам глядел! Чтоб никто-никто!
- А… - теперь уже открыл рот Пашка, ошеломленный горячей речью.
- А ягнята? А кров? То есть кровь? – спросила Ника, подозрительно глядя в отчаянное лицо.
- Чтоб страх! Сама так хотела! Ты к тети Вали пришла, да? Говорила там! Чтоб никто не лез у вас тут. А я понял. И сказал. А после ходил все время, махал руками, показывался. Чтоб страшно! А он мне – морда, морда…
Он шмыгнул, но героически сдержался, только большой рот искривился, как у детсадовца. Опустил стриженую голову, за которой болтался скинутый капюшон.
Ника села, ослабнув коленками. Прижимая к себе щенка, смотрела на черный ежик волос и пылающие уши.
- О-о… так ты значит, как на работу? Ходил тут, пугал всех. Старался…
И захохотала, покачиваясь и тряся мокрой головой. С волос посыпался налипший песок.
- Ой, я не могу, я щас, оййй, супермен! Бэтмен деревенский. Ходил, махал, значит руками… Охранял. Вы меня убьете, ну честное слово! Пашка! А ты где же был, защитничек? Я тут орала, чуть не уписялась со страху. Ты дрых, что ли?
- Ничего не дрых, - скованно отозвался Пашка и вдруг заинтересовался бакланами, что покружившись, испуганные воплями в бухте, снова рассаживались по скалам.
Ваграм гыгыкнул. И похвастался:
- Я убежище знал. Сразу знал. Я следил тайно. Думал, чего сидит? А сегодня, я Фаню принес. И сделал чучел. Чтоб он ушел, за чучелом. Он и ушел.
- Паш? – с интересом спросила Ника.
Пашка зыркнул глазами к началу тропы. Там на песке валялась комком старая истрепанная кофта, бессильно откинув черный капюшон.
- Чего вы ржете? – рассердился Пашка, - ну, да, я сижу и тыц, камушки посыпались. Смотрю, сверху там, на дальней скале маячит. Ну, я и… покрался. Побежал потом. А эта мор… этот твой бэтмен, он старье на палку нацепил.
- Ы-ы-ы, - Ника стиснула коленки, - еще один герой! Следопыт! Покрался. Фу, ну вы черти.
Обратно шли втроем. Пашка тащил на плече конфискованный у Ваграма старый глянцевый плащ, хмурил брови с досадой, но слушая, как Ника пытает мальчика вопросами, время от времени не мог сдержаться и хохотал, сгибаясь длинным телом.
- Ваграм, а почему Фаня? Он же, - Ника бережно покрутила щенка, - мальчик вроде?
- Нафанаил, - важно сказал даритель и, вздохнув, признался, - я думал, эта… ну, девочка. Я мешки таскал у Николы Василича. Он обещал. Чтоб су… девочку дать. Я тогда решил – Фаина. А после всех продал, вот отдал, потому что черный и с пятном. Его не купили.
- Ого, - Пашка перекинул плащ на другую руку, - Так то Василича суки щенок? Лабрадор, Ника. Ну то знатный пес. Теперь тебе никакие кипишоны не страшны.
- Ваш знатный Фаня на меня только что написал!
Вечером на веранде, обкормленный ужином Ваграм пил чай, пылая щеками и отдуваясь. Фотий крутил свою чашку, смеялся, слушая, как Ника и Пашка в лицах рассказывают историю поимки черного Кипишона. Поставив чашку, подытожил, сурово глядя на компанию светлыми глазами:
- Я так понимаю, никакого покоя мне с вами не будет. Никогда. И помереть спокойно тоже не дадите. Я б тебя, Павел, вздул, как следует, за твои дурацкие планы. И ты хороша, приманка значит. Пока я тут в поте лица, вы маялись фигней.
- Пап, да ладно тебе, - расстроился Пашка, - ну все ж получилось.
- А я и сам хотел, - заявил Ваграм, отодвигая пустую чашку, - я Фаню нес, чтоб сказать.
- Так… - Фотий побарабанил пальцами по пластику стола, - а скажи мне еще, супермен степной, канаву тоже ты копал?
- Ну… я… Я хотел, чтоб хорошо! Дядя Фотья, я же видел – ушла вода, а ты, вы, то есть. Ну, я немножко совсем, там, где родник, и камнем приткнул. И когда ливень, я шел, сделать, как надо!
Фотий покачал головой. Ливень. Чудовищные те хляби, когда он бегал по берегу, разыскивая пропавшую Нику. А перед тем уходил ночами, чтоб вырыть для грунтовой воды новое русло. Оказывается, помогал ему этот тощий мальчишка, с торчащими ушами-локаторами. А он обругал Веронику. У нее были совершенно круглые глаза…
- Вы о чем? – Ника смотрела с требовательным интересом, держа на коленях спящего Фаню, гладила толстую вздрагивающую спинку.
- Никуся, смешки-смешками, а герой Ваграм сильно помог нам избавиться от беляшовского дома. Спасибо тебе, ночной копатель.