Ника пожала плечами. У ворот, выковыривая записку, сказала:
- Я его видела раз пять. Уже после лета. Сперва думала, ну рыбак, они сверху в бинокль ставники смотрят. Но в бухте нет ставников, только рядом с Низовым, а этот тут торчит. Я сначала даже не задумалась, вокруг же люди еще были. А после, я как-то пошла в нашу бухту. И он тоже там был, сверху.
- Онанист, может? – деловито спросила Ласочка, поднимаясь на крыльцо.
- Не знаю. И потом, я посмотрю, и он сразу хлоп и исчез. Я не хотела говорить Фотию, чего зря волновать.
- Угу, зря. А он возьмет тебя и пристрелит. Пока одна тут лазишь.
Ника расстроилась. Такой исход ей в голову не приходил. Ласочка скинула сапоги и кутку, проследовала в гостиную и повалилась на диван, раскидывая ноги и руки.
- Устала я что-то. Давай винища треснем?
- Давай за обедом?
- За обедом само собой. Тащи бутылку, ну чего, по стаканчику накатим.
Ника машинально открыла сервант, раздумывая о черном незнакомце. И в самом деле, чего ему тут надо? Пока она была с Фотием, или с Марьяной, то выбрасывала из головы легко, ну мало ли – пастух, или грибник какой приблудился. И вот в первый раз подумалось после слов гостьи, может, и правда, следит за кем из них? За ней. Или Марьяной. Фу…
Ставя на плюшевую скатерть стаканчики, внезапно подумала о другом, и, оглядев комнату, спросила:
- А фотка вчерашняя, что ты брала в кладовке, не помнишь, куда я ее? Вроде взяла у тебя.
Ласочка медленно выпила вино, налила себе снова и устроилась на диване с ногами.
- С этой вашей черномазой? Не знаю где. Чин-чин.
- Чин-чин…
Пока Ласочка валялась, дразня Степана опущенной к полу рукой, Ника забрала стаканы и унесла в кухню. Вымыв, с легко кружащейся головой, качнулась, уронив полотенце, и поднимая, удивленно уставилась на цветной обрывок на металлическом листе, прибитом к полу у печки. На узкой глянцевой полоске был виден кусочек загорелой марьяниной руки в белых брызгах. Ника повертела полоску в руках, все больше недоумевая. Порван и выброшен в печку. Сгорел. А краешек упал и остался.
- Ника! Никиша! Едут, кажется, твои!
- Да. Да, да.
Она сунула обрывок в нагрудный карман и побежала в прихожую надевать сапоги.
Фотий вывалился из машины и сразу, качнувшись, обхватил Нику, зарыл лицо в рассыпанные волосы, потерся небритой щекой о ее щеку. Ника над его светлой макушкой неловко улыбнулась Пашке, что встал, прислонившись к Ниве, сперва театрально закатил глаза, а после подмигнул ей, и она с облегчением рассмеялась, ругая себя мысленно – ну вот уже полтора года считай вместе, а все равно при Пашке она теряется поначалу. Да и с Фотием тоже. Потому, хоть и любила сидеть со всеми вместе по вечерам, чаще в углу, слушая и смеясь рассказчикам, но больше всего любила после оставаться с мужем в спальне, болтать без всякой неловкости, любить его, слушать. И засыпать, не уставая удивляться безмерности счастья – вот я, а вот он, мы совсем-совсем вместе.
- Сделали Машке кучу анализов всяких, ногу загипсовали. Врачи там поспорили, один кричит, есть трещина, пальцем тычет в снимок, другой – не вижу, не вижу. А нога распухла, Машка сидит, ногой кверху, хлюпает, губу кусает, держится. Решили, пока анализы, пятое-десятое, пусть полежит с недельку. Пашка стервец, не остался. Пашка! Ты стервец?
- Еще какой, - отозвался Павел, идя следом и так же грохоча тяжелыми ботинками, как отец.
Фотий оглянулся на сына. И снова прижал к себе Нику, на ходу спрашивая:
- Не боялась? Одна все же. В первый раз. Пистолет вспомнила где?
- Да я…
- Кормить будешь? Голодные как черти. Пашка поест, да в поселок смотается по делам, а мы вдвоем побудем. Хочешь, прогуляемся в бухту?
Расшнуровал ботинки и, скинув, в носках пошел в комнату, распахнул дверь и встал. Ласочка картинно полулежала на диване, закинув руки за голову. В вырезе рубашки нежно белела шея.
- Фотий, тут такое было ночью. Это Ласочка. Мы сейчас расскажем о приключениях.
Ласочка выпрямилась, спуская ноги на пол, не отводя глаз от Фотия, поправила волосы. И вдруг улыбнулась какой-то змеиной улыбкой.
- Привет, Федор. Вот значит, где прячешься.
Ника, обойдя мужа, встала у печки, с беспокойством глядя на то, как они держат друг друга взглядами.
- А вы что? Вы?
- Она что тут делает? – отрывисто сказал Фотий и резко потер небритый подбородок.
- Как невежливо, - пропела Ласочка, встала и, подойдя почти вплотную, подняла лицо к хмурому лицу Фотия, - при мне говоришь, будто меня тут нету. А лучше бы спросил, ну как твои дела, малыш?
Ника вздрогнула, будто протяжные слова – резкая пощечина. Печка калилась, обжигая бедро, и она сделала шаг, почти уткнулась в мужа, отскочила, будто и об него боялась обжечься.