Плач умолк. Завозившись, существо забарабанило в створку, где-то внизу у Никиных ног.
- Помогите! – женщина кричала, захлебываясь и рыдая, - по-мо-ги-те мне!
Ника дернула тяежлый засов, сунув ключ в черную скважину, повернула с усилием. В щель оглядела пустое пространство. Степь призрачно белела снежными пятнами. И у самых ворот, под ногами Ники лежала скорченная фигура, такая же белая и, кажется призрачная. Поднялась рука, и совсем не призрачно вцепилась в край Никиного сапога.
- Не уходи!
Белые волосы разлетелись, раздуваемые ветром. Ника выдернула из кармана фонарик, направила луч в женское, белое, как мел, лицо с блестящими большими глазами. Свет метнулся по узким скулам, раскрытому рту, воротнику светлой куртки и пробежал по обычным черным джинсам, заправленным в невысокие сапожки без каблука.
Ника перевела дух.
- Руку давай. Ты одна тут?
- Да. Да! У меня что-то, что-то, я не могу больше идти. Мне некуда!
Цепляясь за Нику, странная гостья поднялась, покачиваясь, и охнув, навалилась на нее, обвисая.
- Но-ги! И голова!
- Что голова? – прохрипела Ника, перетаскивая ее через железный порог, - погоди, закрою.
Одной рукой неловко задвинула засов и потащила женщину к дому. Та почти падала, волоча и подламывая ноги, всхлипывала и стонала.
Перед крыльцом Ника обхватила ее за талию, поднатужившись, проволокла по трем невысоким ступенькам, ввалила в маленькую прихожую и, сама застонав, бухнула на старый широкий табурет, где под растянутой кофтой спал кот Степан. Степан негодующе муркнул, и, шарахнувшись, взлетел на полку с шапками.
- Черт, - снова сказала Ника, выпрямляясь и убирая волосы дрожащей рукой, - кто это тебя?
Скорченная фигура на табурете застонала и тоже потянулась рукой к своей голове – льняные длинные пряди с одной стороны были обильно выпачканы красным.
- Это что, это кровь? – испуганно спросила гостья, вытягивая к Нике руку – белый рукав и пальцы были измазаны.
- Сапоги снимай. Давай помогу.
Ника встала на колени и потянула мягкий замшевый сапожок. Женщина взвизгнула и заплакала, морщась.
- Ноги! Болит!
- Ты бы в носках еще ушла, в степь. Мороз, ты их отморозить могла!
Ника не стала говорить, такая боль значит, что, наверное, уже отморозила.
Та плакала, нагибалась, стараясь помочь Нике, и сапожки, наконец, свалились, показывая поджатые пальцы в тонком нейлоне.
- Пошли, - Ника снова обхватила гостью поперек живота, - за шею берись. Тебе лечь надо.
Глава 2
В комнате было тепло, а часы на стене примолкли, испуганные возней и пыхтением. Ника, собирая боком плюшевую скатерть, уложила гостью на диван, выдернула из-под нее шубу и набросила край на вытянутые ноги в задравшихся черных штанинах.
Выпрямляясь, схватилась за стол, отодвинула его, чтоб не мешал.
- Куртку, надо снять.
- Холод-но, - пожаловалась блондинка, обхватывая себя руками за плечи и откидывая голову на смятую подушку. Белое лицо – узкое, треугольником, с острым маленьким подбородком и впадинами на скулах, багровеющими косметическим румянцем, что смешался с лихорадочными пятнами. Плечи под длинными кистями рук вздрагивали.
Ника насильно развела руки и, бережно поворачивая трясущееся тело, стащила один рукав, за ним другой. Бросила куртку на пол и укрыла гостью до самого лба шубой.
- Дыши, медленно. Сейчас будет тепло. А я посмотрю ноги.
Та послушно задышала под толстой овчиной.
Ника присела на край дивана рядом и откинула подол шубы. Взялась рукой за совершенно ледяную ступню, на которой через тонкий нейлон просвечивали красные ногти.
- Чувствуешь? Мою руку?
- Д-да…
- Хорошо. А так?
- Больно!
- Угу. Хорошо.
Ей вдруг стало жарко, и она стащила забытую вязаную шапку, собирая волосы, сунула их за воротник свитера. Что же сделать? Она четко знает, что нужно, если солнечный удар, как помочь утопающему, и чем напоить отравившегося. А тут – холод, мороз, застывшие до льда ступни. Будто какой дальний север, вот же ерунда.
- Надо снять, и штаны тоже, - сказала, обращаясь к шевелящейся овчине, - или давай разорву на ногах прям, колготки твои.
- Подождите, женщина. Как вас. Я…
Гостья высунулась из-под торчащего воротника и уставилась на Нику блестящими, немного безумными глазами. И вдруг захихикала, закрывая рот испачканной кровью рукой.
- Ж-ж… я тебя – женщина. А ты девчонка. Ты кто?
«Да она же пьяная». Ника откинула шубу, открывая белый свитерок и черные джинсы, утыканные лейбочками и кнопками. Сказала раздельно:
- Надо снять. Чтоб отогреть ноги. Я – Вероника.
Гостья зашарила рукой по животу, дернула пояс, расстегивая пуговицу, вжикнула молнией. И срываясь руками, потянула штаны с узких бедер. Ника, ухватив за края штанин, где сверкали молнии, потянула, стягивая их вместе с колготками.