Так вспомни, что дорога коротка,
Пора готовиться к своей кончине
И этой мысли после сорока
Все подчинить, чем только жив отныне:
Да не размечет попусту рука
Твоих трудов и дней в летейской тине;
Так выстрой жизнь, чтобы в конце пути,
Смеясь и торжествуя, в гроб сойти.
IV
Полвека — славный перевал;[89]
Я в лондонском кафе читал,
Поглядывая из угла;
Пустая чашка и журнал
На гладком мраморе стола.
Я на толпу глядел — и вдруг
Так озарилось все вокруг,
Сошла такая благодать,
Что пять каких-нибудь минут
Я сам бы мог благословлять.
V
Скользит ли солнца теплый луч
По облачной листве небес,
Или месяц из-за туч
Серебрит озерный плёс, —
Никакой не в радость вид:
Так совесть гнет меня и бременит.
Все, что я по дурости сболтнул
Или сделал невпопад,
Все, что хотел, но не дерзнул
Много лет тому назад, —
Вспоминаю сквозь года
И, как от боли, корчусь от стыда.
VI[90]
Внизу синели жилы рек,
Плыл над долиной жатвы звон,
Когда владыка Джу изрек,
Стряхнув с поводьев горный снег:
«Да минет это все, как сон!»
Какой-то город средь степей
Возник — Дамаск иль Вавилон;
И, белых придержав коней,
Воскликнул грозный царь царей:
«Да минет это все, как сон!»
Две ветви — солнца и луны —
Произрастают испокон
Из сердца, где ютятся сны.
О чем все песни сложены?
«Да минет это все, как сон!»
VII[91]
Душа
Оставь мечты, верь в истину простую.
Сердце
Но где же тему песен обрету я?
Душа
Исайи угль![92] Что может быть желанней?
Сердце
Есть девственней огонь и первозданней!
Душа
Один есть путь, к спасению пригодный.
Сердце
Что пел Гомер — не грех ли первородный?
VIII
Неужто нам, фон Гюгель,[93] не по пути — притом
Что оба мы святыни чтим и чудо признаем?
Святой Терезы[94] телеса, нетленны и чисты,
Сочатся амброю густой из-под резной плиты,
Целительным бальзамом… Не та ли здесь рука[95]
Трудилась, что когда-то фараона облекла
В пелены благовоний? Увы, я был бы рад
Христианином истым стать, уверовать в догмат,
Столь утешительный в гробу; но мой удел иной,
Гомера некрещеный дух — вот мой пример честной.
Из мощи — сласть,[96] сказал Самсон, на выдумки горазд;
Ступай же прочь, фон Гюгель, и Господь тебе воздаст.
СОЖАЛЕЮ О СКАЗАННОМ СГОРЯЧА
Я распинался пред толпой,[97]
Пред чернью самою тупой;
С годами стал умней.
Но что поделать мне с душой
Неистовой моей?
Друзья лечили мой порок,
Великодушия урок
Я вызубрил уже;
Но истребить ничем не смог
Фанатика в душе.
Мы все — Ирландии сыны,
Ее тоской заражены
И горечью с пелён.
И я — в том нет моей вины —
Фанатиком рожден.
Я любила дракона, пока ты ко мне не пришел,
Потому что считала любовь неизбежной игрой;
Соблюдать ее правила, кажется, труд не тяжел, —
Но бывает занятно и даже приятно порой
Скуку будней развеять, блеснув загорелым плечом,
Скоротать полчаса за одной из невинных забав.
Но ты встал средь змеиных колец с обнаженным мечом;
Я смеялась, как дура, сперва ничего не поняв.
вернуться
IV. Полвека — славный перевал. — Полвека Йейтсу исполнилось в 1915 г. В прозаическом эссе «Anima Mundi» поэт описывает тот же самый эпизод в кафе.
вернуться
VI. Владыка, описанный в этом разделе, условный. Некоторые комментаторы думают, что Джу (или Чу) — царь китайской династии Чу (XII в.).
вернуться
VII. В письме к О. Шекспир 3 января 1932 г. Йейтс писал: «Я останусь грешным человеком до конца и на смертном одре буду думать о ночах, которые растратил в юности».
вернуться
Исайи угль — жар пророка и одновременно символ очищения («угль, пылающий огнем»).
вернуться
VIII. Фон Гюгель, барон Фридрих (1852–1925) — автор книги «Мистический элемент в религии», утверждавший, что только христианин обладает истинно художественным видением.
вернуться
Св. Тереза (1515–1582) — испанская монахиня-кармелитка. Рассказывают, что, когда ее гробница была открыта, тело святой лежало в сгнившем гробу нетронутое тлением, источая благоухающее масло и запах фиалок. Йейтс прочел несколько книг о ней, включая «Жизнь святой Терезы» леди Ловат (1911).
вернуться
Не та ли здесь рука… — Йейтс выдвигает свою версию чуда: почему духи древнеегипетских бальзамировщиков не могли явиться, чтобы совершить ради святой ту же работу, что они совершали ради фараона?
вернуться
Из мощи — сласть… — намек на эпизод из Книги Судей, когда Самсон победил льва, а потом задал загадку филистимлянам: «Из ядущего вышло едомое, из сильного вышло сладкое» (мед, который сделали пчелы в трупе льва). Во времена Йейтса некая предприимчивая фирма использовала эту фразу для рекламы своего «Золотого сиропа»: на банках были нарисованы лев и пчелы с надписью «из сильного — сладкое».
вернуться
Я распинался пред толпой… — вероятно, воспоминание о своем участии в национально-патриотическом движении в первые годы после знакомства с Мод Гонн.