Сном таким, какой сковал
Крылья лебедя[100] в тот миг,
Как, свершив судьбы закон,
Словно белопенный вал,
Отбурлил он и затих,
Лаской Леды усыплен.
Захлопни ставни, дверь запри,
Пускай ветра кричат
И в стены бьют, как будто там
С цепи сорвался ад;
Мир за окном сошел с ума,
Ослеп, как снегопад.
На полке Туллий и Назон[101]
Стоят с Гомером в ряд;
Платон раскрыт. Подумай, друг,
Как много лет назад
Мы были парою юнцов,
Слепых, как снегопад.
Ты что вздохнул, старинный друг,
Что вздрогнул невпопад?
Я вздрогнул вдруг, вообразив,
Что даже сам Сократ
Бывал безумным, как метель,
Слепым, как снегопад.
«Я родом из Ирландии,
Святой земли Ирландии, —
Звал голос нежный и шальной, —
Друг дорогой, пойдем со мной
Плясать и петь в Ирландию!»
Но лишь единственный из всех
В той разношерстной братии,
Один угрюмый человек
В чудном заморском платье
К ней повернулся от окна:
«Неблизкий путь, сестра;
Часы бегут, а ночь темна,
Промозгла и сыра».
«Я родом из Ирландии,
Святой земли Ирландии, —
Звал голос нежный и шальной, —
Друг дорогой, пойдем со мной
Плясать и петь в Ирландию!»
«Там косоруки скрипачи, —
Он закричал отчаянно, —
И неучи все трубачи,
И трубы их распаяны!
Пускай колотят в барабан,
С размаху струны рвут, —
Какой поверит здесь болван,
Что лучше там, чем тут?»
«Я родом из Ирландии,
Святой земли Ирландии, —
Звал голос нежный и шальной, —
Друг дорогой, пойдем со мной
Плясать и петь в Ирландию!»
Вот что сказал мне Том-сумасшедший,
В роще под дубом дом свой нашедший:
«Что меня с толку-разуму сбило,[102]
Что замутило зоркий мой взгляд?
Что неизменный свет превратило
Ясного неба — в горечь и чад?
Хаддон, и Даддон, и Дэнил О’Лири[103]
Ходят по миру, девок мороча,
Все бы им клянчить, пьянствовать или
Стих покаянный всласть распевать;
Эх, не сморгнули б старые очи —
Век бы мне в саване их не видать!
Все, что встает из соли и пыли, —
Зверь, человек ли, рыба иль птица,
Конь, кобылица, волк и волчица, —
Взору всевидящему предстает
В истинном их полнокровьи и силе;
Верю, что Божий зрачок не сморгнет».
Из книги «Полнолуние в марте»
(1935)
Избави боже от стихов,
Рожденных лишь умом:
Их нужно в трепете зачать
И выносить нутром.
Тот прав, кто мудростью своей
Пожертвовать готов
И ради песни превзойти
Шутов и дураков.
Молюсь — хотя молиться мне
Отвычно, может быть, —
Чтоб мог я, старый, до конца
Буянить и блажить.
Мир держится на многих обручах
Людских иллюзий, кое-как скреплен
В единое. Но мыслям нет препон —
Не может ум, превозмогая страх,
Не рыть, не рыскать вдоль, и вглубь, и вброд
Веков бессчетных, ревностью палим, —
Пока в пустыню правды не придет:
Прощайте, Греция, Египет, Рим!
Монахи на святой горе Меру,
В пещере снежной прячась до утра
Или дрожа на ледяном ветру,
Полунагие, знают, что вчера —
Прошло вчера, а завтрашний восход
Его и тени в мире не найдет.
вернуться
Сном таким, какой сковал / Крылья лебедя… — см. примечание к стихотворению «Леда и лебедь».
вернуться
Туллий — Марк Туллий Цицерон (106-43 до н. э.), римский оратор и писатель.
Назон — Публий Овидий Назон (43 до н. э. — ок. 18 н. э.), римский поэт.
вернуться
Что меня с толку-разуму сбило… — Том из Бедлама в старинной балладе объясняет, что его «с толку-разуму» сбила любовь. Йейтс полемически предлагает вместо любви — время.
вернуться
Хаддон и Даддон и Дэнил О’Лири — имена трикстеров из ирландских сказок, которых Йейтс упоминает в своей книге «Видение».
вернуться
Меру — Эверест, величайшая вершина Гималаев, на границе Тибета и Непала. Йейтс написал предисловие к книге индийского монаха-проповедника Шри Пурохит Свами «Священная гора».