Для косной памяти людской
Обычай издавна такой:
Что с глаз долой, из сердца вон.
Но ветра одинокий стон,
Но у реки седой тростник,
Но с клювом загнутым кулик
О Дейрдре помнят до сих пор;
Мы слышим ропот и укор,
Когда вдоль зарослей озер
Гуляем вместе с Кэт иль Нэн.
Каких нам жаждать перемен?
Ведь, как и Байле, мы уйдем
Одним протоптанном путем.
Но им — им Дейрдре все жива,
Прекрасна и всегда права —
Ах, сердце знает, как права!
А тощий лгун — чудной старик, —
В плащ завернувшись, в тот же миг
Умчался к месту, где Айллин
Средь пестрых ехала равнин
С толпой служанок, юных дев:
Они, под солнцем разомлев,
Мечтали сонно о руках,
Что брачной ночью им впотьмах
Распустят платье на груди;
Ступали барды впереди
Так важно, словно арфы звук
Способен исцелить недуг
Любви — и поселить покой
В сердцах людей (бог весть какой!),
Где правит страх, как господин.
Старик вскричал: «Еще один
Покинул хлад и зной земли;
Его в Муртемне погребли.
И там, на камне гробовом,
Священным Огама письмом,
Что память пращуров хранит,
Начертано: Тут Байле спит
Из рода Рури. Так давно
Богами было решено,
Что ложа брачного не знать
Айллин и Байле, — но летать,
Любиться и летать, где пчел
Гудящий луг — Цветущий Дол.
И потому ничтожна весть,
Что я спешил сюда принесть».
Умолк — и, видя, что она
Упала, насмерть сражена,
Смеясь, умчался злобный плут
К холму, что пастухи зовут
Горой Лигина, ибо встарь
Оттуда некий бог иль царь
Законами снабдил народ,
Вещая с облачных высот.
Все выше шел он, все скорей.
Темнело. Пара лебедей,
Соединенных золотой
Цепочкой, с нежной воркотней
Спустилась на зеленый склон.
А он стоял, преображен,[29] —
Румяный, статный, молодой:
Крыла парили за спиной,
Качалась арфа на ремне,
Чьи струны Этайн[30] в тишине
Сплела, Мидирова жена,
Любви безумием пьяна.
Как передать блаженство их?
Две рыбки, в бликах золотых
Скользящие на дне речном;
Или две мыши на одном
Снопу, забытом на гумне;
Две птицы в яркой вышине,
Что с дымкой утренней слились;
Иль веки глаз, глядящих ввысь
И щурящихся на свету;
Две ветви яблони в цвету,
Чьи тени обнялись в траве;
Иль ставен половинки две;
Иль две струны, единый звук
Издавшие во воле рук
Арфиста, мудрого певца;
Так! — ибо счастье без конца
Сердца влюбленных обрели,
Уйдя от горестей земли.
Для них завеса тайн снята,
Им настежь — Финдрии врата,
И Фалии, и Гурии,
И легендарной Мурии;[31]
Меж исполинских королей
Идут, чей древний мавзолей
Разграблен тыщи лет назад,
И там, где средь руин стоят
Колоссов грозных сторожа,
Они целуются дрожа.
Для них в бессмертном нет чудес:
Где в волнах край земли исчез,
Их путь лежит над бездной вод —
Туда, где звездный хоровод
Ведет в волшебный сад планет,
Где каждый плод, как самоцвет,
Играет, — и лучи длинны
От яблок солнца и луны.
вернуться
29
вернуться
31