Кира слышала, как в передней Григорий Иванович вполголоса разговаривал с женщиной. И какая эта названая мать, с которой Кире придётся перенести много трудностей и лишений? Будет ли она ей настоящим другом, каким была в её жизни бабушка?
Григорий Иванович открыл дверь и сказал:
— Проходи, проходи, познакомься с нашей дочкой. Такая же девчонка с косами, какой я знал тебя. И даже похожа.
Кира встала со стула и обмерла: в дверях стояла её бабушка.
— Ты зачем здесь? За мной?
— А ты как сюда попала?
— Э, да вы, оказывается, знакомы? — удивился Григорий Иванович.
— Это ж моя внучка, Кира, я тебе о ней говорила.
— Нет, теперь это уже не внучка, а родная наша дочка. — Григорий Иванович снял очки, вынул из кармана платок и стал протирать их. — Райком комсомола нам её рекомендовал.
Красивы Карпатские горы!
Хорошо побродить в солнечный летний денёк по лесам, полюбоваться на хороводы стройных ёлок на полянах, забраться на развесистый тенистый бук и послушать стук дятла, передразнить кукушку.
А зимой?
Зимой ленивое солнце поздно встаёт из-за гор, а пионерам и октябрятам лениться некогда. Зимой у ребят горячая пора. И у октябрёнка Олеси тоже…
ЛЕНИВОЕ СОЛНЦЕ
Маленькая у нас донька, — сказал отец, когда Олесе пришла пора идти в школу. Сильной рукой он приподнял дочку к самому потолку и осторожно опустил к себе на плечо.
— Трудно ей будет каждый день ходить в школу, — вздохнула мать. — Богдан — дело другое, он хлопец крепкий.
Первый раз Олесю повёл в школу отец. Богдан шагал впереди, с новой жёлтой сумкой в руках, набитой книгами.
Шли лесом, всё куда-то вниз по узкой тропинке и наконец вышли на широкую дорогу, в долину. Олеся оглянулась и ахнула. Отсюда, снизу, гора, на которой они жили, выглядела по-иному. Огромная, молчаливая, она чуть поблёскивала золотисто-зелёной чешуёй, а каждая чешуйка — это большая ель или пихта — мудрина. Много горных вершин окружает долину, и все они разные и все красивые, но лучше всех гора Тросян, на которой живёт Олеся.
— Тросян, наикрасивейшая вершина на Карпатах, — сказал Богдан, и отец в знак согласия кивнул головой.
Родной край, где ты родился и живёшь, всегда кажется милее всех, потому что ты любишь то, что хорошо знаешь.
Весело было ходить в школу рано утром, когда солнце просовывает сквозь чащобу свои длинные лучи, шарит по траве и кустам, румянит ягоды брусники, золотит и чернит загаром шляпки грибов, подсушивает орехи, которые висят на ветках гроздьями, как виноград.
Но долго лакомиться ягодами и набивать орехами карманы нельзя — опоздаешь в школу, не пустят на урок и потеряешь час чудесной жизни.
Олеся научилась просыпаться вместе с Богданом очень рано и каждый раз в один и тот же час. А солнце стало запаздывать. Ребята уже в школу идут, а оно только поднимается из-за горы. Когда же облетели жёлтые листья с буков и лип, осыпались золотые иголки с мудрин, солнце стало подниматься ещё позже и уж совсем разленилось, когда на землю лёг снег и ёлки натянули на свои лапы белые варежки.
Сладко спится возле тёплой печки зимой. Никак не хотят открываться глаза, а мать тормошит:
— Вставай, донька, вставай, сынку, в школу пора!
— В школу пора!-весело откликается Олеся, вскакивает с постели и бежит умываться. С лица и рук со звоном сыплются в железный таз капли воды.
Богдан поднялся с постели и застонал. Вчера вечером колол дрова, толстый чурбан свалился и придавил ему ногу. Большой палец распух — сапог на такую ногу не натянешь.
Мать осматривает палец:
— Придётся тебе дома посидеть, нельзя с такой ногой в школу идти.
— Я должен сегодня отнести в школу жменю бобов, весной мы их будем сеять.
— До весны ещё далеко, десять раз успеешь, — отвечает мать.
Богдан чуть не плачет:
— Мы в классе сговорились заготовить семена раньше всех.
— Я тоже должна жменьку бобов принести, мы тоже сговорились собрать прежде всех, — признаётся Олеся.
Отец сидит на скамейке, натирает суконкой лыжу и посмеивается.
— Тату, — обращается Олеся к отцу, — проводи меня сегодня до школы.
— Нет, донька, мне на работу надо, совсем в другую сторону. У каждого свои обязанности. Одна дойдёшь?