Так и есть — звёздочка!
— Ура-а-а! — закричали ребята, и от этого ликующего крика какая-то птица, а может быть, белка переметнулась на другое дерево, и с веток запорошил снежок.
— Давай твою сумку, а ты неси звёздочку, — предложил Павло.
И пионеры гуськом побежали по стёжке, которая темнела на снегу, и в сумке у каждого тарахтели сухие бобы.
Школьники сбегали с гор на широкую дорогу, где были расставлены дежурные пионерские посты. Они отмечали, все ли ребята прошли в школу, не заблудился ли кто. Большие грузовики с жёлтыми глазами замедляли ход и осторожно объезжали эту живую, громкоголосую и весёлую реку.
Даже солнцу стало не до сна. Оно выглянуло из-за горы и покраснело от стыда. Проспало! И солнце принялось старательно раскрашивать пригорки и деревья, зажгло каждую снежинку и иголку инея, выкрасило в оранжевый цвет крышу школы. В долине стало светло и празднично, и даже Олеся простила солнцу его зимнюю лень.
В пионерской комнате выстроилась длинная очередь. Все классы втайне друг от друга сговорились быть первыми в сборе семян, и все разом принесли по жмене бобов. Вот смеху было! Крепкие, как камешки, бобы с грохотом сыпались в ящики из школьных сумок, из карманов. Щедрые у всех жмени!
Прозвенел звонок. Ученики развесили шапки, пальто и шали на деревянной вешалке, возле жаркой печки, и уселись за парты.
Начался урок арифметики. Ребята в первом классе вынули из сумок палочки-считалочки, перевязанные ниткой, как вязаночки дров. У Олеси палочки были буковые, и Богдан так хорошо отполировал их, что Олесе всегда хотелось их лизнуть.
— Ученики собрали шесть ящиков бобов, а потом ещё три. Сколько всего ящиков бобов собрали ученики? Считать без палочек. Задача трудная. Будем думать, — сказала Ганна Андреевна.
Ученики положили руки на парты и стали думать.
Олеся считала, считала и решила, что будет девять. В это время солнечный луч заглянул в класс, разыскал Олесю и стал как палочкой-указкой водить по таблице с цифрами. Остановился на цифре «8».
— Олеся, скажи, как ты решила эту задачу? — спрашивает учительница,
— К шести прибавить три будет восемь.
Разом поднялось вверх двадцать две руки и протестующе зашевелили пальцами.
— Неправильно! — строго сказала Ганна Андреевна. — Подумай ещё немножко.
Солнечный луч соскользнул с парты и юркнул за окно.
— Шесть прибавить три будет девять,-отвечает Олеся и сердито смотрит в окно.
Второй урок — диктант.
Ганна Андреевна ходит по классу и диктует:,
— «Я живу у Радянському Союзу».
Чуть слышно скребут перья по бумаге, старательно пишут дети.
— «Москва наша люба. Москва наша славна», — диктует Ганна Андреевна,
Солнце заглянуло снова в класс и у каждого посветило октябрятскую звёздочку.
Олеся написала букву «М» и задумалась. Какую букву писать дальше? Солнечный луч запрыгал указкой по таблице с азбукой.
— Когда ты нужно-тебя нет, а теперь мешаешь и неправильно подсказываешь, — прошептала Олеся солнцу. — Ну, тебя! — Она хотела смахнуть луч с парты, но он не смахивался.
После уроков Олеся сидела в пионерской комнате и готовила уроки. Первый класс дожидался, пока у старших кончатся занятия, чтобы всем вместе идти домой.
Весёлой ватагой возвращались из школы. Расходились по стёжкам к себе домой.
— Завтра утром мы за тобой зайдём, жди дома! — крикнул на прощание Павло.
Солнце бежало вслед за Олесей, оно раскраснелось от мороза и светило так, что больно было смотреть на снег.
— Ладно уж, — сказала Олеся солнцу, — не подлизывайся. У каждого свои обязанности. Спи себе зимой, зато летом у тебя работы будет много. Летом тебе надо постараться над нашими бобами, чтобы был хороший урожай.
Олеся подошла к дому, и, как только поднялась на крыльцо, солнце устало улыбнулось и кувыркнулось за гору — спать до утра.
— До побачення! — помахала ему вслед рукой Олеся.
Это совсем обыкновенная история, и выдумки в ней нет. Изменены только имена ребят и адреса. Изменены, потому что каждый на их месте поступил бы так же: и ты, и твой сосед по парте, и девочка с чёлкой, которая живёт этажом ниже тебя. Может быть, ты со своими товарищами сделали бы это по-другому, с большей изобретательностью и быстротой, но обязательно сделали бы.
Только равнодушный поступил бы иначе, а их у нас не так уж много.