Роберт Говард
Ястребы над Египтом[1]
1
Высокий человек в белом халате обернулся, негромко выругался и схватился за рукоять сабли. Без необходимости люди старались не появляться на ночных улицах Каира в тревожные дни 1021 года от Рождества Христова. В этом темном, извилистом переулке негостеприимного речного квартала Эль-Макс могло случиться всякое.
– Зачем ты преследуешь меня, собака? – Голос незнакомца был хриплым, и в нем отчетливо чувствовался турецкий акцент.
Из тени появился еще один высокий мужчина, одетый, как и первый, в белый шелковый халат, но без остроконечного шлема.
– Я тебя не преследую! – Голос его звучал не столь гортанно, как у турка, и акцент был иным. – Что, чужестранцам уже нельзя ходить по улицам, не подвергаясь оскорблениям каждого пьяницы из сточной канавы?
Гнев его была непритворным, так же как и подозрительность его собеседника. Они яростно пожирали друг друга глазами, крепко сжимая рукояти оружия.
– Меня преследуют с самого захода солнца, – заявил турок. – Я слышал шаги за своей спиной. А теперь ты вдруг появился передо мной, в месте, столь подходящем для убийства!
– Да проклянет тебя Аллах! – выругался другой. – Зачем мне тебя преследовать? Я заблудился среди здешних улиц. Я никогда тебя прежде не видел, и надеюсь, никогда больше не увижу. Я Юсуф ибн-Сулейман из Кордовы, недавно прибыл в Египет – ты, турецкий пес! – злобно добавил он.
– Ну да, акцент выдает в тебе мавра, – промолвил турок. – Впрочем, неважно. Андалузский меч столь же просто купить, как и каирский, и...
– Клянусь бородой Али! – воскликнул мавр, в порыве гнева выхватывая саблю; затем едва слышные шаги заставили его обернуться и отскочить, продолжая держать в поле зрения турка и вновь появившихся. Турок тоже вытащил саблю и яростно смотрел куда-то мимо него.
В полумраке угрожающе возвышались три темные фигуры, и тусклый свет звезд отражался в их широких кривых клинках. На мгновение наступила напряженная тишина; затем один из них пробормотал с гортанным суданским акцентом:
– Кто из них тот пес? Оба одеты одинаково и в темноте похожи, как близнецы.
– Прирежь обоих, – ответил другой, возвышавшийся на полголовы над своими спутниками. – Нам нельзя ни ошибиться, ни оставлять свидетелей.
С этими словами трое негров шагнули вперед. Гигант наступал на мавра, остальные двое – на турка.
Юсуф ибн-Сулейман не стал ждать нападения. Прорычав проклятие, он кинулся на приближающегося великана и со всей силы взмахнул саблей, метя в голову. Чернокожий, зарычав, принял удар на свой клинок. В следующее мгновение, ловко извернувшись, он выбил оружие из руки противника, и оно со звоном упало на камни. С губ Юсуфа сорвалось хриплое ругательство. Он не ожидал встретить подобное сочетание ловкости и грубой силы.
Однако, охваченный яростью, он не колебался. Когда гигант занес над ним широкую саблю, мавр издал боевой клич, прыгнул под его поднятую руку и по рукоятку вонзил кинжал в широкую грудь негра. На запястье Юсуфа хлынула кровь, и сабля выпала из руки противника, разрезав шелковую кафию мавра и отскочив от стального шлема под ней. Умирающий гигант осел на землю.
Юсуф ибн-Сулейман подхватил свою саблю и оглянулся в поисках недавнего соперника.
Турок хладнокровно встретил нападение двух негров, медленно отступил и неожиданно нанес одному из них рубящий удар поперек груди и плеча, так что тот выронил меч и со стоном упал на колени. Однако даже падая, он вцепился в колени противника и повис на них словно пиявка, лишенная разума и рассудка. Турок отчаянно сопротивлялся; черные руки железной хваткой держали его, в то время как оставшийся чернокожий удвоил ярость своих ударов. Турок не в состоянии был ни нападать, ни отступить, не мог он и нанести молниеносный удар клинком, который освободил бы его от объятий врага.
Когда черный воин замахнулся для решающего удара, позади послышался топот бегущих ног. Бросив отчаянный взгляд через плечо, он увидел мавра, глаза которого пылали яростью, и оскаленные зубы ярко блестели в лунном свете. Прежде чем негр успел повернуться, сабля мавра погрузилась в его тело с такой силой, что клинок выскочил из груди. Жизнь покинула негра вместе с нечленораздельным воплем. Турок раскроил бритый череп второго негра рукояткой сабли и, стряхнув с себя труп, повернулся к мавру, который вытаскивал клинок, застрявший в судорожно дергающемся теле.
– Почему ты помог мне? – спросил турок. Юсуф ибн-Сулейман пожал широкими плечами, сочтя вопрос неуместным.
– На нас двоих напали негодяи, – промолвил он. – Судьба сделала нас союзниками. Теперь, если желаешь, можем возобновить нашу ссору. Ты сказал, что я шпионил за тобой.