- Довели мы старика.
- Ага, - радостно согласился Милко. - Только он грозится истребителями нас на орбите сжечь. Гад, правда?
- Не беда, - не слишком уверено ответил я. - Истребители наши, военные. С ними договоримся.
- Эх, - счастливо выдохнул Милко. - Сейчас бы за штурвал бомбера, да жахнуть как следует, чтобы знали, гады, кого бояться...
Звучало пророчески. Даже мурашки поползли по спине.
Впрочем, времени для душевных метаний не было. Над третьими воротами вспыхнули предупреждающие сигналы. Их вот-вот откроют. Пора было возвращаться на борт.
Ощущения были не из приятных. К челноку возвращался с чувством, будто переживаю бурю в аду. Все, что могло летать - летало; все, что не могло - тоже летало.
Даже исполинский тягач дрожал всем корпусом. А, когда проехал уже большую часть пути, в лобовое стекло врезалась оторванная от чего-то лесенка. Прошибла стекло с легкость ножа, который пробивает тонкий лист бумаги, и вонзилась в соседнее сидение. Живо представилось как лесенка пролетает чуть левее, и мне поплохело. Никакой бы скафандр не спас.
- Давай, Ваня! Пора выбираться отсюда!
- Как челнок?
- Пока порядок, но мне немного тревожно.
Да, волноваться есть о чем.
Ударом ноги я распахнул дверь кабины, и, крепко держась за поручни, осторожно полез наружу. Хоть Милко немного и уменьшил тягу, в ангаре все еще творилось черт знает что. Чтобы дойти до «Бриза» и влезть по аварийному трапу, пришлось совершить подвиг!
- Давай, командир! - заорал Милко, подавая руку. - Добро пожаловать на борт!
Мы ввалились в шлюзовую камеру челнока. Милко (тоже облаченный в скафандр) вскочил, хлопнул ладонью по приборной панели. Неслышно в общем грохоте загудели сервоприводы, люк встал на место, отсекая нас от внешнего мира. Началась герметизация.
- Как думаешь, - спросил Милко, - начпорт не шутил насчет истребителей? На Марсе они есть?
Подумав, я кивнул.
- Должны быть. А вот насчет шутил или нет - тебе лучше знать. Что говорит твоя интуиция?
- Что мы в дерьме.
- Ну, одно точно - сейчас она говорит правду.
На информационном табло замигали лампочки, поползла бахрома текста, сообщая, что процесс герметизации завершен и можно занимать места в кабине пилотов.
С шипением открылся второй люк, пропуская нас из крошечного шлюза в узкий коридор. На потолке и в полу светодиоды, их свет мягкий и успокаивающий.
Коридор быстро окончился новым люком. Я набрал на приборной панели код доступа, и вошел в кабину.
Сотни и тысячи огоньков на двух подковообразных пультах управления, рычаги, тумблеры, переключатели; датчики и мониторы, циферблаты. Все это вгоняет неподготовленного человека в ступор. А вот нас с Милко успокаивает. Словно представители другой цивилизации, мы видим в этих сигналах стройную систему, понимаем каждое ее слово, придаем значение каждой цифре. Иначе просто не может быть.
- Давай, командир, вывози нас отсюда.
В кресло я рухнул со вздохом облегчения. Тут же навалилась привычная уверенность, появилась собранность. Я вновь был на своем месте.
Защелкнув ремни, нажал кнопку готовности и кресло завибрировало, идеально подстраиваясь под форму моего тела.
- Доложить о готовности.
- Все системы работают нормально.
- Курс?
- Есть. Проверен.
- Полетный коридор?
- Чист. Данные в навигаторе.
- Начать откачку воздуха.
- Есть начать.
- Связь с центром управления полетов.
Милко покосился с ехидной улыбкой. Щелкнул тумблером и едва успел сказать «есть!», как рубку наполнили крики Голованова:
- Запомните, сволочи, я этого так не оставлю! Я вас на каторге сгною!
- Центр, говорит борт сорок пять «Роскосмос», - ледяным тоном отозвался я. - Мы готовы к взлету. Сообщите о готовности полосы и чистом небе.
- Борт сорок пять, это ЦУП, - прорычали динамики. - Я обязан вас проинформировать о том, что ваш полет запрещен и нарушает законы Марса. На орбиту подняты истребители в полной боевой готовности...
На секунду Голованов сбился. Закончил уже другим, почти умоляющим тоном:
- Мужики, я ведь серьезно, вашу мать! Это ваша последняя возможность сдаться! У меня приказ уничтожить ваш борт при попытке взлета!
Милко продемонстрировал динамикам средний палец.
И все же я повернул к нему лицо, предварительно отключив связь.
- Остаемся здесь или летим домой?
На миг глаза Милко заволокло пеленой. Он ответил, немного растягивая слова:
- Здесь нам оставаться нельзя, командир. Все самое интересное - ТАМ.
Я кивнул: ничего другого и не ждал.
«Кто безумней всех...»
Клацнул тумблером передатчика.
- Открывай коридор, пан Голованов. Мы взлетаем.
Пауза была тяжелой, но непродолжительной.