Все было хорошо спланировано. Первая вернулась в часть Зоя, и лишь затем Мирон. Почти сразу мать вызвала ее к себе, доклад о проделанной работе не вызвал восторга, как и ожидалось. Тем не менее благодаря спровоцированной драке, была возможность подловить ведьму, взять на крючок. Новой информации получить от матери так и не удалось. Все, что ей велено было сделать, лишь наблюдать, выслеживать, и никаких действий не предпринимать. Это очень злит молодую охотницу. Она могла бы сразу избавить мелкую ведьму от презренного существования, но вместо этого чего-то ждет. Ее всю жизнь учили, что все, что является чуждым этому миру, принадлежащему людям, должно быть изгнано, уничтожено, очищено во благо. Чему же верить теперь? Ее пытаются обвести вокруг пальца, свои же люди используют. Она не успокоится, пока не поймет для чего.
Мирон тем временем успел украсть ключи от архива. Основная проблема была в том, что архив большой, и найти в нем нужную информацию сложно, не зная где искать. На этот случай удалось подкупить смотрителя. Все шло гладко, Мирон смог отвлечь дозорных так, чтобы рыжая охотница проникла за заветную дверь. К большому разочарованию, найти стоящую информацию ей так и не удалось, кроме той, что большинство страниц в деле уже выкрали. Информация о родственных связях с ведьмами ограничивается старыми известными именами, но и этого уже достаточно для того, чтобы устранить девчонку, по своей сути случайно унаследовавший ничем в их кругах не выдающиеся способности. Из необычного, только фотография прабабки, лицом почти копирующей лицо девчонки, ну и конечно сведения об ее акте самосожжения. Зачем она это сделала?
Уже вкладывая бумаги обратно, Зоя почувствовала болезненный жгущий угол в груди, так внезапно, что чуть не застонала и согнулась пополам. Ей было так больно, что она не могла вдохнуть воздух, в глазах стали проплывать огоньки, тени стали сгущаться. Чуйка охотника стала вопить от тревоги, в воздухе так и саднило затхлой опасностью. От чего-то пальцы вспыхнули жаром, как огнем, ей показалось, они оплавили железную полку, за которую она отчаянно держалась, фонарик выскользнул из рук и с грохотом ударился об пол. Затем жар охватил все тело, темнота стала яркой до резкой свинцовой боли, слух обострился, она слышала, как на улице сторожи гоняются за ее другом. И наконец перед ней стали раздаваться шаги.
Лежа на полу, всеми усилиями удерживая себя в сознании, Зоя успевает уловить черные мужские туфли. Строгий черный костюм, сильные большие руки, страшный не человеческий голос, но не лицо. Как бы она не пыталась вспомнить, оно расплывается, ускользает из сознания, будто его никогда и не было. Он, как несносного котенка, поднял ее за шкирку, она повисла, не в силах сопротивляться. Тяжелые грубые пальцы перехватили горло, и без того задыхаясь, вся в огне, теперь она стала ощущать, как ломается под этими пальцами трахея. В тот момент, она уже мысленно приняла смерть, не справедливую, не героическую, но видимо, не каждому дано выбирать. Вдруг со спины раздался эхом родной, холодный и стальной голос матери.
«Не стоит. Я сама разберусь».
После этих слов Зоя мешком упала на пол, сильно ударившись головой. Огненная боль внутри поглотила все тело, и сил осознавать что-либо больше не было.
Пришла в себя она уже на допросе. Мать была в неописуемом гневе. Было больно, несколько часов пыток, но рассказывать матери было нечего. Мирона она не сдала, вся эта авантюра того не стола. Свои вопросы задать тоже не вышло. Дело замяли, сделали вид, что ничего не было. Никто и не заметил отсутствие рыжей охотницы. Якобы вернулась на дело рано утром, всего-то. Зоя не надеется выйти на свободу, держать ее будут здесь очень долго. И единственное, что сейчас не дает ей покоя, это тот, кто пытался убить ее. Это был человек, не навий, но с такой силой, что неподвластна ни одному охотнику. Что он делает в части? Почему мать говорила с ним в таком подчинительном тоне? Кто он? Откуда была эта агония? Слишком много вопросов, и ни одного ответа, кроме того, что Варвара Варфоломеева, мерзкая ведьма, как и все до нее, достойная медленной и мучительной смерти. Только вот, если о ее семье было известно раньше, почему не убили сразу? Нужно покончить с этим как можно скорее, и забыть, как страшный сон.
Головная боль усиливается, при каждом лишнем напряжении в мышцах становится холоднее. Продрогшие израненные пальцы пачкают кровью лицо или лицо пачкает их. Все закончилось, и если удастся выжить, то она найдет ответы на все вопросы.