— Стоять! Куда?
— Мыться?!
— А подстригаться?
— Зачем?! — искренне удивился Валерий. — Я уже и так коротко острижен.
— Не положено без стрижки в баню.
— Ну, ладно.
— Что?! Ну, ладно?! Ты как отвечаешь старшему по званию? — завопил сержантик. — Ну-ка иди сюда.
Он бесцеремонно схватил Валерку за локоть и потащил к стенке. Замахнулся, явно намереваясь впечатать кулак в его ухо. Ждать было нельзя. Нервы и так в самой крайней точке. Валера резко высвободил локоть и, несмотря, что голый, перехватив руку сержанта, вдавил его в стену.
— Отставить! — закричал прапорщик, когда Валерка собирался врезать нерадивому сержантику в его идиотскую улыбку. — Отпусти его и садись подстригаться. А ты поостынь малость. Они, считай, сутки на ногах.
Отпустив сержанта, Валера присел на табуретку возле старшего прапорщика. Заработала машинка и заерзала по голове. «Да, отец был прав. Машинка пятого века до нашей эры. Не стрижёт, а режет. У-у-у, больно», — думал Валера.
После помывки началась раздача обмундирования. Называется это действие: «Бери, что есть». Напяливали форму, примеряли. Смотрелись и смеялись. Потом обменивались. У кого короткая, у кого длинная. С сапогами тоже повезло не всем. Но в массе своей ребятам достались сапоги на размер больше родного и привычного для ноги. Пилотки у всех держались на ушах. Наконец, облачившись в хэбэшную форму, вышли из бани. Вместе с прапорщиком и сержантом пошли обратно в казарму.
— Бог ты мой! Это что за сброд? — так нежно встретил теперь уже молодых солдат, простите, «салаг», сержант. — Я не понял. Пилотки на затылках. Ремни ниже пояса, на самых яй… болтаются. Сапоги гармошкой. Вы это как? В одну шеренгу становись. Смирно!
Он подходил к каждому. Сняв ремень, подгонял его длину по овалу головы от подбородка к темечку. Затем поправлял конвертиком гимнастерку и застегивал ремень. Пилотки поправлял на высоту двух пальцев от бровей. Удар носка сапога по голени означал расправление «гармошки» голенища сапога. Лично застегивал крючки гимнастерок, предварительно загибая их, так что дышать было невозможно. Осмотрев творение своих рук, он ахнул и, подходя к каждому, установил на места тренчики поясных ремней. В это время младший сержант что-то быстро говорил на ухо второму сержанту с красной повязкой на правом плече и косился в сторону шеренги. Прапорщик убыл из расположения.
— Вот, другое дело. Слышь, Синий, смотри, какие орлы к нам прибыли.
— Вижу, Толстый, — и сержант с повязкой пошёл вдоль строя.
Он медленно, как бы нехотя передвигался перед строем. Внимательно смотрел на каждого, осматривал форму. Чему-то улыбался и шёл дальше. Проходя мимо Валерки, он, не останавливаясь, резко развернулся и коротким, но сильным ударом впечатал свой кулак в его грудную клетку. «Уф-ф-ф», — только и вырвалось из груди «салаги». Тело отлетело назад и, ударившись о стенку, сползло вниз. В глазах потемнело, а до слуха долетели слова сержанта: «Уроды, если ещё кто из вас поднимет руку на своего командира, будет иметь дело со мной». Валерка медленно, но с достоинством поднялся. Хоть ему и было больно, но он выпрямился и гордо поднял кверху голову. Встал в строй.
— Ты смотри, Синий, а он живчик. Молодец! Редко кто выдерживает удары Синего. А тут неожиданно. Ну, ты глянь?
В Валеркиных глазах посветлело. Круги развеялись. Он зло посмотрел в сторону младшего сержанта. Тот стоял и по-прежнему улыбался своей идиотской, но полной счастья улыбкой.
— Всё, Толстый. Концерт окончен. Отбивай их. Через три часа подъём.
— Вольно, «салаги». Нале-е-е-ево. В спальное расположение шагом марш.
Колонна пошла в темноту коридора. Здесь стояли двухъярусные панцирные кровати. Они располагались квадратами, как стало ясно позже, по числу взводов, отдельно друг от друга. Возле второго квадрата их остановили и сказали: «Отбой». Сон пришёл резко, с первым прикосновением головы к подушке.
Глава 19
— Рота, подъём! — голос дневального разрезал утреннюю тишину.
«Какая рота? Какой подъём? — медленно работали мысли, глаза не открывались. — Сон, что ли? Какой-то странный сон. Какой-то скрип? А что это за крик вдалеке?»
— «Салаги», что, команды не слышали? А ну, дневальный, повтори команду.
— Рота, подъё-ё-ё-ё-ё-ём!
Новоиспеченные солдаты поднимались медленно. Крутили головами. Протирали глаза. На противоположной стороне спального помещения спрыгивали с кроватей и быстро одевались, становясь в строй такие же, как и они, ребята.
— Э, уроды! Вы что это, команды не слышали? Подъём, твари вонючие!