Итак, я мирно и расслабленно возлежал под одеялом, как вдруг в комнате оказался Деймон:
— Эй, пап! Пап, ты спишь?
— Ну, что там стряслось? У нас что, привидение перед входной дверью? — Как я потом ругал себя за эти слова!
— К тебе пришли, пап! — возвестил Деймон, задыхаясь от волнения. — Тебя хотят видеть!
— И кто же? Граф из «Улицы Сезам»? Говори точнее! Не журналист? Если это очередной борзописец…
— Она говорит, что ее зовут Джезма. Настоящая леди, пап!
От изумления я сел на постели, но мне стало так плохо, что пришлось снова лечь.
— Скажи, сейчас приду.
Деймон убежал, а я призадумался, как мне удастся выполнить обещание.
Когда я осторожно начал спуск по лестнице, Джеззи Фланаган все еще стояла в прихожей вместе с Джанель и Деймоном. Джанель стеснялась, но все-таки уже сильно продвинулась в овладении новой обязанностью — отвечать на звонки в дверь. Раньше она испытывала болезненную робость по отношению ко всем незнакомым людям. Чтобы помочь ей справиться с собой, мы с бабулей обязали детей днем открывать приходящим дверь.
Видимо, случилось что-то серьезное, раз Джеззи Фланаган пришла ко мне домой. Я знал, что половина ее подчиненных занята поисками пилота, забравшего выкуп, пока безрезультатно. Все, что было до сих пор сделано в этом расследовании, сделано мной одним.
На Джеззи — ее повседневный наряд: свободные черные брюки, потрепанные теннисные туфли и простая белая блуза. Так же просто она одевалась в Майами, давая окружающим возможность забыть, какой важный пост она занимает в Секретной службе.
— Что-то стряслось, — констатировал я, морщась от звуков собственного голоса. Боль пронзила висок и потекла вниз.
— Нет, Алекс, о Мэгги Роуз мы с тех пор ничего не узнали. Всего лишь несколько «обнаружений». И это все.
«Обнаружениями» фэбээровцы называют показания очевидцев, якобы видевших девочку или Гэри Сонеджи. «Обнаружений» была масса — девочку встречали буквально повсюду: на пустыре в паре кварталов от частной школы, в Калифорнии, в детском отделении больницы Бельвью в Нью-Йорке, в Южной Африке и даже на месте приземления космического зонда близ Седоны, в Аризоне. Без «обнаружений» просто дня не проходило, и неудивительно: страна большая и чокнутых в ней полно.
— Я не хотела вам мешать, ребята, — с робкой улыбкой произнесла Джеззи, — просто я ужасно себя чувствую из-за того, что случилось. Алекс, все, что о тебе болтают, — вранье и чушь, и мне хотелось сказать тебе, как я к этому отношусь. Вот я и пришла.
— Ну что ж, спасибо на добром слове. За прошедшую неделю это было первое приятное событие в моей жизни, и оно странно подействовало на меня.
— Во Флориде ты сделал все, что мог. И я это говорю не из желания сделать комплимент.
Я попытался сфокусировать взгляд, но перед глазами все расплывалось.
— Не могу похвалиться большими достижениями. С другой стороны, я, конечно, не заслужил, чтобы меня поливали грязью на первых страницах всех газет.
— Не заслужил. Кто-то использовал тебя. Кто-то отдал тебя на растерзание прессе. Вся их писанина — сплошная ахинея.
— Сплошная ахинея! — радостно подхватил Деймон. — Правда, папка?
— Это Джеззи, — я решил представить ее детям. — Мы с ней иногда вместе работаем.
Дети слегка стеснялись. Джанель скрылась за спиной брата, а Деймон вдруг насупился и сунул руки в карманы, в точности как иногда делаю я. Джеззи присела на корточки и, став одного с ними роста, поочередно пожала им руки. Инстинкт безошибочно подсказал ей самое разумное решение.
— Твой папа — лучший полицейский из всех, кого я знала, — поведала она Деймону, и тот милостиво ответил:
— Я знаю.
— Я — Джанель.
Меня удивило, что малышка сама представилась Джеззи. Я видел, что ей хочется, чтобы ее обняли. Джанель больше всего на свете обожала ласкаться, из-за чего и получила одно из своих многочисленных прозвищ — Обнимашка. И Джеззи почувствовала — она раскинула руки и обняла девочку. К ним не замедлил присоединиться Деймон. Вышла трогательная сценка — как будто давнишний друг вернулся с войны.
Через минуту улыбающаяся Джеззи встала на ноги. Я подумал, что она на редкость симпатичный человек, а во время расследований такие попадаются нечасто. Приехав сюда, она поступила продуманно, но в то же время довольно смело: Саут-Ист — не самое подходящее место для одинокой белой женщины, даже если она вооружена.
— Одним словом, я зашла, чтобы тут кое-кого обнять, — подмигнула она мне. — На самом деле у меня дело неподалеку. Ну вот, теперь я снова — трудоголик.
— А как насчет чашечки горячего кофе? — Я надеялся, что уж кофе-то смогу сварить. В крайнем случае на кухне у Нана найдется кофеек пяти-шестичасовой давности.
Она бросила на меня лукавый взгляд:
— О-о, чудесное утро, пара прелестных ребятишек и ты с ними, дома. Не такой уж ты крутой парень.
— Нет, я весьма крутой парень, — возразил я. — Просто я из тех крутых ребят, что по воскресеньям возвращаются домой.
— О’кей, Алекс, — она снова улыбнулась. — Не вздумай раскисать от этой газетной болтовни. Их никто всерьез не принимает, уж поверь. Ну, мне пора. А кофе — в другой раз, если позволишь.
Помахав ребятишкам, Джеззи Фланаган бросила мне, исчезая в дверях:
— Пока, папаня!
Глава 31
Завершив дела в Саут-Исте, Джеззи Фланаган отправилась на заброшенную ферму, где Гэри Сонеджи прятал детей. Она побывала там уже дважды, но разобралась далеко не во всем. Как бы то ни было, она не могла выкинуть из головы эту ферму. Не было человека, сильнее, чем она, желавшего поимки Сонеджи.
Не обращая внимания на специальный знак, предупреждавший, что здесь место преступления, она неслась по дорожным ухабам по направлению к ветхим сооружениям. Это мрачное место уже навек отпечаталось у нее в мозгу: неуклюжий жилой дом, гараж и заброшенный сарай, где ублюдок держал детей.