— А бега еще не кончаются? — спросил Гуров.
— Шесть заездов осталось.
— Строгая у вас начальница, — поддерживая разговор, сказал Гуров. — Наверно, при Логинове легче жилось?
Коля сосредоточенно мылся, Гуров решил уже, не дождавшись ответа, идти на круг, когда конюх прополоскал рот и сказал:
— Я у него не работал, пришел, уже эта заправляла, — взглянув на Гурова, он неожиданно рассмеялся и подмигнул. — А ведь кто-то ее… а? Целует кто-то, говорю, а?
— Думаю, что это неинтересно, — ответил Лева. Ему не понравился такой оборот разговора.
— Чего? Нинка не интересна? — Коля поперхнулся от возмущения. — Ты чего понимаешь, писатель? — Со стороны поля донеслись частые удары гонга, Коля плюнул Гурову под ноги и убежал внутрь конюшни.
Гуров пошел к трибунам. Он один пересекал широкое поле, казалось, все зрители только на него и смотрят. Наконец поле кончилось, у калитки стояла женщина с повязкой, Лева представил, как бы на его месте поступили Птицыны, и вместо уже почти слетавших с языка: «Здравствуйте, извините, пожалуйста», коротко обронил: «Пресса» — и прошел на трибуны. Они напоминали трибуны стадиона, только публика здесь в основном не сидела, а стояла, ходила, даже бегала. Под ногами — настил брошенных билетов тотализатора. Совсем недавно все эти картонные квадратики были рублями. Гуров выбрал одиноко стоявшего мужчину, который нетерпеливо поглядывал на электрическое табло, и, протянув пачку сигарет, сказал:
— Простите, пожалуйста, у вас спички не найдется?
Мужчина взял сигарету, чиркнул зажигалкой, они закурили.
— Простите, я в первый раз…
— Молодец, и не ходи сюда, — перебил Гурова мужчина. — Дурачково поле. Помнишь, Буратино золотые закапывал?
— Кот Базилио, лиса Алиса. Помню, — Лева рассмеялся.
— По кругу ездят коты и лисы, а мы здесь деньги закапываем и ждем.
— Я не играю, — сказал Гуров.
— Молодец, — ответил мужчина, не сводя глаз с электрического табло. Наконец там появились цифры, мужчина выругался. — За Нину полтора целковых, — он показал Леве несколько билетов. — Играл ее пятеркой.
— Теперь семь пятьдесят получите?
Мужчина вздохнул и отвернулся, воспользовавшись случаем, Лева выбросил сигарету. Неожиданно мужчина схватил его за рукав.
— В первый раз здесь? Не играл никогда? — Лева кивнул, мужчина сунул ему мятую, исчерканную карандашом программу. — Кто в следующем заезде выиграет?
Лева растерянно перелистнул программку, догадался, что прошел седьмой, значит, нужен восьмой заезд. Десять лошадей, указаны наездники, какие-то цифры. Лева понимал, что мужчина верит в счастье новичка, и выбрал кобылу с красивым именем Лесная Бабочка. Мужчина вздохнул и лишь махнул на Леву рукой, затем долго рассматривал программку и свои записи, сходил к кассам, сделал ставку и вернулся. Лева за это время съел пирожок с неизвестной начинкой. Мужчину, как выяснилось, звали Сеня, о бегах знал абсолютно все. Не глядя в программку, Сеня без запинки называл отца и мать любого рысака, знал, из какого рысак тренотделения. Он с гордостью сообщил, что посещает «дурачково поле» (иначе ипподром он не называл) третий десяток лет.
На табло появились новые цифры: семь и три, напротив — двенадцать. Сеня дал пояснения: Алмаз ехал под седьмым номером, Верочка под третьим, выиграла комбинация семь — три, двенадцать — сумма выигрыша.
— Простите, я вам надоел, возможно, — Лева виновато улыбнулся. — Как же могло получиться, что в прошлое воскресенье, мне здесь рассказали, за Гладиатора в одинаре три рубля платили? Он же известный жеребец. Дербист и рекордист. Почему на него не ставили?
— Смысла нет, — ответил Сеня. — Если все на одну лошадь ставят, выигрывает лишь ипподром.
— Однако платили три за рубль, — рассуждал Лева. — Сколько же людей против него играло?
— Ну, лишнего не заплатят, дорогой, — уверенно ответил Сеня. Услышав частые звуки гонга, сзывающего лошадей на старт, он повернулся к Леве спиной, смотрел, как лошади по двум бровкам друг за другом медленно направились к старту, развернулись к стартовым столбам. Перед лошадьми ехал «Москвич», сзади у него были развернуты как бы самолетные крылья, которые удерживали лошадей в одной шеренге. «Москвич» разогнался, убрал свои крылья, раздался гонг, лошади понеслись. Лева хотел еще поговорить с новым приятелем, однако Сеню сейчас ничто не могло отвлечь от бега.
Лева взглянул на «великого лошадника» Сеню, решив вернуться к их разговору несколько позже. Он чувствовал, что получил ценную информацию, обрабатывать ее следует в спокойной обстановке.